Авиньон и далее везде. Роман-путешествие о любви и спасении мира. Основан на реальных событиях. Публикуется в память об авторе. Мара Минг

мы вернулись к вокзалу, поняли, что поезд уже подают, и, значит, наконец можно выпить. Рыжая достала из багажа бутылку виски, и мы в считанные минуты отчаянно надрались. Лишь с этого момента все как-то наладилось.

      – –

      Я Хелен Гарден и я с Филиппин, а муж мой – паромщик; так я шутила когда-то, но

      на площади перед Папским дворцом мне было не до шуток. Там я сказала бирюзовому хулигану скучную правду.

      – Я русская, из Москвы. Подруга Джона.

      – Да ну?!

      Глаза у него загорелись так, будто билетик на автобус, который он купил, вдруг оказался счастливым. Я удивилась: чего это он? И тут же услышала:

      – А у меня русские корни!

      – Как это?

      – Правда! Полгода назад меня нашли мои настоящие родственники.

      Он шутит? Это такое французское кокетство?

      – Настоящие – то есть?

      Мы уселись друг перед другом на корточки. В наступившей темноте я все же видела его очень хорошо: сияющие глаза, черная бандана, наползающая на глаза, красивые руки на коленях. Большая татуировка на груди, скрытая, по большей части, бирюзовой футболочкой с чудовищем. Он казался довольно юным, хотя и старше, чем мне сначала показалось. Взгляд все же был взрослым; хоть и очень теплым. Не старшеклассник-охламон. Двадцать шесть ему? Двадцать восемь?

      – Меня усыновили, когда я был маленьким. А полгода назад меня отыскал мой дядя, биологический дядя. И рассказал, что мои предки в начале прошлого века эмигрировали на Корсику из России. А точнее, знаешь, откуда… как это… Черкес? Черкеси? Как правильно сказать? – Он неуверенно пошевелил пальцами, так, будто одной рукой держал стеклянную банку, а второй что-то искал внутри. – В общем, да…

      Английский давался ему с трудом.

      – И вот, мой прапрадед – его фамилия была Керимов – (или Керенов?.. Я не разобрала) – он служил у аристократа Юсупов…

      – У графа. – поправила я.

      – Наверное. И очень помогал ему. И аристократ потом искал по миру людей с такими фамилиями… В общем, – он улыбнулся, – я еще только сам начал во всей этой истории разбираться.

      – Ну, а об этом что скажешь? – веселился фестивальный Авиньон. – Как тебе такая история?

      Если честно, я не могла об этом сказать ничего. В городе, где не успела еще увидеть ни одного русского лица, вдруг сцепиться взглядом с каким-то чудным французским охламоном, который тут же вываливает тебе на голову целый винегрет – позитивную энергию, русские корни, чудом обретенных родственников, и, вишенкой на торте, графа Юсупова. Нет, лучше не вишенкой, а фигуркой. А торт такой, типа «Праги». Коричневый.

      Да за кого он меня принимает?

      – Вот это история. – cказала я; сама любезность. Парень, очевидно, из талантливых филиппинцев вроде меня: сочиняет на ходу. Но уже через секунду мне стало не по себе. Я вспомнила ощущения, завладевшие мной во время спектакля