Практика соприкосновений. Леонид Бабанский

Ну, гениальностью. Или это просто глупость?

      Книги отвечали на все вопросы, но по-разному. В зависимости от того, какой ответ выберешь. Или заводной, или успокаивающий. Всегда можно было найти себе место между книжными героями, примерить на себя любую ситуацию. Как это получалось у других – не знаю, но, кажется, мне удалось научиться хоть изредка общаться с действующими лицами романов или повестей почти как с живыми. Или каждый мог так – скакать по прерии рядом со всадником без головы, ещё и перекинуться с ним на ходу парой слов? Не через разговор, конечно, а через понимание.

      Вскоре начались всяческие чудеса.

      Колька Аристократик расцветал прямо на глазах, пропорционально трудовым успехам своей мамаши. Вернее сказать, мамаша таяла, худела, бледнела, зато её Коляша являл собою истинный образец западного образа жизни и мысли. Благодаря своим ковбойским штанишкам, уже без всяких украинских вышиванок, Колька окончательно утвердился на самых авторитетных позициях в глазах, как одноклассников, так и прочих дворовых мальчишек, хотя оставался тем же, кем были его мама, его папа, его сестра, его родственники – Хайлюра Джон-Петлюра. Ссыльными.

      Колька всегда ходил по своим делам с Витькой Морозом, вернее, Витька всегда следовал за Колькой по пятам. А я нет, что Кольку, похоже, настораживало. Ему, видимо, хотелось всех, кто находился в его поле зрения, иметь в составе своей свиты.

      Мы встретились, как всегда, неожиданно. И так же неожиданно мне поступило предложение:

      – Ну, что, – в категорической форме сказал Колька, – едешь с нами или нет?

      – Как это, – удивился я, – куда? Зачем?

      – Что значит – куда? На «Сёмочку»!

      Вот оно что – сообразил я. «Сёмочкой» пацаны называли седьмой железнодорожный разъезд в ближнем пригороде – место встреч всяческой шпаны для купания, игры в карты, употребления разной дряни и прочих неблаговидных деяний. Взрослые это место называли по‑своему: «Съёмочка». Поскольку, там очень легко можно было потерять ценные вещи или сколько‑нибудь ценную одежду. Вот почему я Кольку не сразу и узнал – вместо шикарных по тем временам одеяний на нём болталась старенькая одежонка как профилактическое средство против возможных дружеских ограблений. Мы, мальчуганы, старались тогда соблюдать простое правило: если идёшь куда-нибудь – в кафе, там, или в парк, или едешь за город – следует одеваться похуже, потому, что драка будет. Её не может не быть.

      – Ты долго думать собираешься? – спросил Витька. – Давай, соглашайся. А то второго приглашения не будет.

      – Да… – размышлял я. – Надолго? И как поедем – денег у меня нет на билеты.

      – Какие билеты? – разъяснил Витька. – Так поедем. Ты кому платить собираешься?

      – Как – так? А контролёры?

      Оба захохотали.

      – Фу-ты, ну-ты… Контролёры… Откуда? На товарняке поедешь, чудак, на свежем воздухе!

      Колька очень скептически следил за моей реакцией, даже сквозь зубы на землю сплюнул, чтобы продемонстрировать мне, какого друга я теряю.

      – Коля, ты можешь мне