Слева от Африки. Марина Козлова

лоб, мягко просвечивало медленное предвечернее солнце.

      – Я не показал вам дракона, – вдруг сказал Марк с сожалением. – А зря. Нехорошо от вас скрывать дракона, если он есть.

      – Какого дракона? – Надя с непонятной болью в груди смотрела в его глаза, спокойные, сейчас светло-голубые, беззащитные без очков.

      – Знакомый дракон, живет в пещере… за городом. Что вы так смотрите, Надя? Обычное дело. Позвоните мне, пожалуйста, когда доберетесь до дома.

      И поцеловал ее в щеку.

      – Поехали к дракону, – попросила Надя и отметила, что, видит бог, это не она сказала, это за нее кто-то говорит, даже не советуясь с ней. – Пожалуйста. У меня завтра выходной.

      – Нет, – Марк покачал головой и надел очки, – давайте не сегодня. Давайте вы приедете еще раз. Мне надо понять…

      – Что понять?

      – Ничего… Не важно… Надя, садитесь уже в машину.

      Она отъехала за черту города, встала на обочину и заплакала. И тут позвонила Нино.

      – Что у тебя с голосом? – вскричала она. – Что случилось?

      – Я не знаю, – сказала Надя.

      – Здравствуй, Марья! А кто знает?

      – Нино, мне не показали дракона. А ведь могли бы… Один дракон знакомый, за городом живет… Обычное дело…

      – Ты пьяна, моя курочка?

      – В лоскуты, – сказала Надя и уткнулась лбом в руль.

      – Так это ты того-о, – почти пропела Нино на следующий день. – Влюбилась.

      – Да? – удивилась Надя. – Вот так это называется?

      – А что, никогда раньше не?

      – Не…

      – Бедная…

      – Я позвонила ему вчера ночью. Извинилась, что поздно. А он сказал: «Говори, я не сплю».

      – И что ты ему сказала?

      – Сказала, что скучаю. По телефону не страшно. А он сказал, что… что же он сказал… он сказал: «Я целую тебя и обнимаю». Вот что. А ведь мы были на «вы». Мы вчера еще были на «вы», правда, он меня поцеловал один раз. Ну как поцеловал…

      Нино подозвала официанта и, не советуясь с Надей, заказала бутылку брюта и сырную тарелку с белым виноградом.

      – Красивый? – поинтересовалась она, сощурившись.

      – Не знаю. Необыкновенный. Не… Не знаю…

      – Ну да, ну да. Молодой?

      – О нет, – засмеялась Надя. – Ему пятьдесят семь.

      – Не вижу ничего смешного, – насупилась Нино и постучала длинным перламутровым ногтем по столу. – На фоне прочих сексуальных перверсий геронтофилия выглядит наиболее безобидной, но если разобраться…

      Надя приложила ладони к щекам. Ладони были холодными, а щеки горячими.

      – Ладно, ладно. Я однажды влюбилась в одного дедушку, – Нино закинула за ухо вьющуюся каштановую прядь, улыбнулась и интимно приподняла бровь. – Лучший секс в моей жизни, не в плане темперамента, а как бы это объяснить… Но тебе про меня сейчас, конечно, не интересно.

      – Он не дедушка! – возмутилась Надя. – Вот совсем не…

      – Сестра, – сказала Нино, скручивая жгутом синюю салфетку, – меня что-то смущает.