Первый год. Чужая эра. Даниил Кислевский

оказали всю необходимую помощь. Человека похоронили, не выясняя, как его зовут. Ореха даже не отчитали, просто отстранили от патрулирования. А потом все уехали, бросив почти пустой город.

      Тогда Орех начал курить. Курил, чтобы успокоиться, до тошноты, до желтых губ, зубов и пальцев. Ему было мерзко в своем собственном теле. Впервые импульс себя не оправдал. Его не охватывало чувство гордости за внезапную смелую выходку, как бывало раньше. Наоборот, его злило, что его не выгнали, не расстреляли, не лишили каких-нибудь прав. Просто сухо пожурили, между делом. Отправили к врачам на обследование, забрали оружие до окончания операции. А он только курил.

      Ему и до этого приходилось стрелять в людей. В нормальных, обычных людей, во время облав в пригороде Лесосибирска, еще тогда, когда город, казалось, можно было отстоять. Но тогда ему в ответ летели пули и дробь, и те люди хотели его, Ореха, смерти. Кричали об этом. Убийцы были с обеих сторон. И нельзя было понять, причастен ли он к чьей-либо смерти. На убитых никто автографы не ставит.

      А в этот раз убийца был один.

      И тогда Орех изменился. Изломанный, стал тихим и покорным. Пытаясь избавиться от гложущего его чувства вины и страха, он стал выполнять приказы, научился быть исполнительным и послушным. Он больше не хотел проверять себя, потому что проверку не прошел.

      И с тех пор стал слыть в СБР отличным оперативником.

      Орех осторожно, как вор, взял пачку из вещей Хорька и закурил, поглядывая в проход, стараясь прогнать тоскливые воспоминания прошлого. Мысли и образы пролетели в мозгу и тут же исчезли.

      «По возможности старайтесь избегать глубоких, тяжелых душевных переживаний, вызванных воспоминаниями о неприятных событиях прошлого», – вспомнил он написанную каким-то графоманом формулировку из стрессовой памятки сотрудников СБР.

      Затянувшись, Орех закашлялся – сигарета явно промокла и потом была высушена. Дым был кислым, вязким. Он докурил из принципа и долго тушил окурок. Новых звуков не было. Орех прислонился к холодной стене, закрыл глаза и мгновенно заснул.

      Ему приснился «Циклоп».

      – А говоришь, не куришь, брат, – сказал Хорек.

      Орех с трудом открыл глаза. После короткого, холодного, неприятного сна в пыльном и прокуренном помещении вновь жутко заболела голова. Хорек встал, попил воды, протянул кружку Ореху.

      – Ладно, давай собираться. Думаю, уже можно.

      Орех, шатаясь, привстал. Огляделся. Тело затекло. Вновь слегка тошнило и казалось, что пол качается.

      – Слушайте, давайте разберем план действий, м? – опять это «вы» выскочило…

      – Ох, и люблю я вас, солдатики. Вам всегда план нужен, и эти… – Хорек защелкал пальцами, вспоминая слово, – директивы! А вот если нет плана?

      – Тогда разворачиваемся, и я ухожу, – злобно бросил Орех и принялся разминаться. Настроение было отвратительным.

      – Ух какой злющий, –