Команда Бешеного. Виктор Доценко

что молодая женщина, лежащая на столе, беременна, и он стал делать операцию по совершенно другому методу. Когда же осознал свою ошибку, вместо того чтобы попытаться ее исправить, он как ни в чем не бывало уверенно продолжил то, что начал. К счастью или к несчастью, его ассистента вызвали из операционной, и он остался с молоденькой сестрой, которая не могла разобраться в тонкостях операции. Когда же оперируемая, не выдержав эксперимента над собой, умерла, Алексей Дмитриевич осознал, что в лучшем случае он – безработный, в худшем – одной ногой уже в тюрьме. Он понимал, что при вскрытии все сразу обнаружится и его призовут к ответу. У него еще оставался шанс – честно написать о случившемся в заключении о смерти и хоть как-то оправдать себя как врача, но… Алексей Дмитриевич попросту испугался!

      Он быстро вышел из операционной и вернулся в курилку. Его трясущиеся руки и бледный вид заметил именинник, которого звали Никита, и снова плеснул ему водки. Выпив, Алексей Дмитриевич вдруг разоткровенничался с парнем, и неожиданно тот показался ему милым, обаятельным человеком. Быстро вникнув в суть дела, Никита успокаивающе похлопал нового друга по плечу и заверил, что док может не беспокоиться по пустякам: друга он в беде не бросит. Затем он оставил врачу початую бутылку водки, стакан и нехитрую закуску, пошел в операционную, которая случайно оказалась пустой, забрал оттуда труп и, воспользовавшись суматохой, отвез его в морг.

      Как бы там ни было, все сошло с рук. И найденный в морге неопознанный труп со следами операции и без всяких документов, о котором ничего не мог сказать совершенно пьяный дежурный санитар, списали на неразбериху…

      В следующее дежурство Алексей Дмитриевич вновь столкнулся со своим новым приятелем, который твердо заверил его, что все прошло как нельзя лучше, и никто концов не найдет! Сначала врач сильно мучился и даже порывался пойти с повинной, но…

      Шло время, и этот кошмар стал постепенно забываться, стираться из памяти. Алексей Дмитриевич с головой ушел в работу. Однако то происшествие напомнило о себе совершенно неожиданно: через несколько месяцев к нему подошел Никита и после дежурных фраз о здоровье и работе прямо попросил о помощи – ему нужно было несколько ампул морфия. Но в голосе Никиты не было просительных нот. Он приказывал, и вдруг Алексей Дмитриевич понял, что он сам себя загнал в капкан. И сейчас должен раз и навсегда решить для себя дилемму: отказать и обречь себя на разоблачение (тогда прощай диссертация, работа, а возможно, и свобода) или поддаться и совершить еще одно преступление… Он колебался не долго. Никита пообещал ему, что не будет больше обращаться с подобными просьбами, просто сейчас у него сложилась такая ситуация…

      Все это в считаные секунды промелькнуло в памяти врача, и он вдруг решительно сказал:

      – Гражданин капитан, я хочу все откровенно изложить на бумаге, а там… – Он махнул рукой, – будь что будет!

      – Что ж, я думаю, вы правильно решили, – проговорил Иннокентий. Он вытащил из своего