Команда Бешеного. Виктор Доценко

полчаса, а может, и чуть больше: пока дойдешь, пока переговоришь, пока вернешься… – Она тяжело вздохнула.

      – На обратном пути вы не заходили в палату Говоркова?

      – Нет, зачем? Все тихо было, никто не стонал, не звал, зачем лишний раз беспокоить?

      – А когда вы пришли, за вашим столиком сидела Анна Васильевна… – полувопросительно произнес Кеша.

      – Не-е-ет, – протянула она, отрицательно покачав головой. – Когда я вернулась, никого не было. Я сразу заглянула в ординаторскую – мы обычно там чай пьем ночью…

      – И они там пили чай?

      – Нет, там был только Алексей Дмитриевич. – Она вдруг задумалась.

      – Вы что-то хотите сказать?

      – Я и спросила Алексея Дмитриевича про Анечку, а он сказал, что отпустил ее на пару часов, потому что она себя плохо почувствовала.

      – Так… – нахмурился Иннокентий. – Что было дальше?

      – Дальше? Алексей Дмитриевич выглядел уставшим, и я ему предложила отдохнуть. Он согласился.

      – Отдохнуть в ординаторской?

      – Нет! – машинально сказала она и тут же, спохватившись, поправилась: – Да, в ординаторской. – Но глаза виновато опустила.

      – Так да или нет?

      – Только вы уж не подумайте чего… Он пошел спать в кабинет заведующего отделением.

      – А когда вернулась ваша напарница?

      – Где-то под утро. – Она вдруг понизила голос: – Конечно, это не мое дело, но… мне кажется, что она никуда и не уходила.

      – С чего вы это решили?

      – Она вернулась не со стороны коридора, а со стороны лестницы.

      – А разве оттуда нельзя прийти с улицы?

      – Можно, – согласно кивнула женщина, – но путь длиннее минут на двадцать: пока обойдешь два отделения…

      – И что она сказала вам?

      – Обниматься бросилась, – буркнула Полина Александровна, – прощения просить, что одну оставила… – Она вдруг махнула рукой. – Господи! Ну не люблю я вранья! Попроси, скажи, что нужно! Неужели я бы отказала? А от нее винищем прет! – Укоризненно покачав головой, она с грустью вздохнула и перекрестилась. – Господи, грехи наши тяжкие… где расписываться-то?

      – Под чем расписываться? – удивленно спросил Иннокентий.

      – Ну как? Вы же что-то пишете, и я должна подписать свои показания. Во всех фильмах так делают, – пояснила она.

      Иннокентий повернул к ней листок, на котором просто делал рисунки: это, как он объяснял любопытным, ему помогало сосредоточиться.

      – Я что, ничем вам не помогла? – огорчилась женщина.

      – Ну что вы, Полина Александровна! Помогли, еще как помогли. Спасибо вам огромное! – Он подошел и крепко пожал ей руку. – Можете идти домой отдыхать. У меня к вам одна просьба…

      – Помогу, чем могу! – Женщина была явно довольна его похвалой.

      – Вам нужно заходить в кабинет, где находятся остальные?

      – Могу и не заходить, – улыбнулась она и вдруг подмигнула: – Я же с понятием…

      – Вот и отлично! До свидания. – Иннокентий проводил ее до выхода и пожелал всего доброго, потом подошел к сотруднику милиции, стоящему