Командарм. Макс Мах

Одесского Совета Сашу Фельдмана убили на Привозе налетчики, мстившие за смерть своего «короля». Такова была официальная версия. Фельдман прибыл в Одессу осенью девятнадцатого по заданию штаба Махно, был опознан на базаре и убит бандитами. Позже именем комиссара – видного украинского анархиста – назвали Приморский бульвар. Вот только стрелял в Фельдмана не какой-нибудь паршивый налетчик, а бывший подпоручик Стецько – известный в то время как отчаянный боевик анархистской дружины Эдельвейс. Стрелял он, а свалили на бандитов. Но Будда много чего тогда раскопал, и не все это исчезло вместе с Особым отделом расформированной армии. Кое-что твердо запечатлелось в больной голове бывшего командарма. И было среди этого «кое-чего» много такого, что и сейчас – и даже без документов – могло стоить Стецько, так быстро сменившему фамилию и партийную ориентацию, головы. Разумеется, он мог работать в ЧК или быть оперативником Региступра[4], но крепло у Кравцова подозрение, что это не так. И, следовательно, Эдельвейс оставался «открыт для предложений, от которых невозможно отказаться…». Никак, нигде и никогда!

      К тому времени, как Максим Давыдович добрался до горкома; перевалило за два пополудни. Тем не менее Кравцов все еще был жив, а инструктор Кайдановская оказалась – по крайнему случаю, как выяснилось чуть позже, – на месте.

      – Здравствуйте, товарищ Кайдановская, – сказал Кравцов, входя в кабинет.

      – Максим Давыдович?! – вскочила из-за стола женщина, но выражение ее лица говорило скорее об удивлении, чем о радости. Впрочем, чего еще мог ожидать Кравцов? Если он и был когда-то видным мужчиной, то времена те давно миновали.

      – Помешал?

      – Да нет! Что вы! – она явно искала взглядом ордена на груди, да и нашивки какие-нибудь, наверное. Однако ни того, ни другого Кравцов пока не носил.

      – У вас есть сейф? – спросил он, проигнорировав немой вопрос и переходя прямо к делу.

      – Сейф? – удивилась Рашель Семеновна.

      – Ну да, сейф, – кивнул на стоящий в углу несгораемый шкаф Кравцов. – Мне, видите ли, один документ надо бы в надежном месте сохранить, а сейфа у меня нынче нет.

      – А что за документ? – озаботилась вдруг инструктор Кайдановская. – Если…

      – Ничего, что могло бы вас скомпрометировать, – перебил ее Кравцов. – Слово коммуниста. Верите?

      – Ну…

      – Это мое завещание, – сказал тогда Кравцов, протягивая Кайдановской запечатанный сургучом пакет.

      – Завещание? – подняла брови женщина.

      – Вроде того, – кивнул Кравцов. – Но читать его пока не надо. В смысле, пока я жив.

      «А потом и вовсе незачем…»

      Это был всего лишь «риторический жест». Попытка создать условия, чтобы, говоря со Стецько, чувствовать себя увереннее. На самом деле на трех листочках плохой писчей бумаги была изложена краткая версия «материалов Будды», и одному богу известно, сколько еще таких историй припрятано в сейфах, тайниках и нычках здесь,

4

Регистрационное управление – разведывательное управление Полевого штаба Реввоенсовета Республики (РВСР), предшественник ГРУ.