Командарм. Макс Мах

и пошел к двери, чувствуя, как уходят последние силы.

      – Стойте! – крикнула женщина ему в спину. – Да куда же вы! Постойте! Я сейчас телефонирую в штаб… Если вы Кравцов, вас же Якир знает, ведь так?

      «Якир? А он тут при чем?»

      Иону он знал неплохо, помнил по девятнадцатому году и по Реввоенсовету Восьмой армии… Но…

      «Зачем?»

      – Да, стойте же! – женщина обежала его кругом и закрыла собой проем двери, так что Кравцов едва в нее не врезался.

      Пришлось остановиться. А инструктор горкома стояла так близко, что дух захватывало от запаха женщины.

      «Идиот! – одернул он себя. – На себя посмотри!»

      – Якир? – спросил он хрипло.

      – Якир, – подтвердила женщина. – Он в Одессе сейчас. Так я…

      – Телефонируйте, – согласился Кравцов, мгновенно забыв, что только что собирался гордо удалиться в небытие и изгнание.

4

      Как ни странно, Якир приехал сам, и случилось это на удивление быстро. Рассматривая вопрос философски, следовало бы спросить, а с какой стати? Кравцов попробовал представить, как поступил бы в такой ситуации он сам, и с сожалением должен был признать, что в лучшем случае прислал бы порученца.

      «В лучшем…»

      Он все-таки решился закурить. Бог весть сколько времени не курил, да и не хотелось вроде. А тут вдруг заскучал, сидя в крошечном кабинетике инструктора Кайдановской. «Поплыл», и проснулась в почти умершем организме давно забытая страсть.

      «Плоть смертна, – подумал он с тоскливой иронией. – Лишь душа…»

      Но что есть привычка, если не эманация души?

      – Не угостите табачком? – спросил он, матеря себя в душе за просительный тон. Словно мальчишка какой! Попрошайка рыночный…

      – Конечно! – улыбнулась женщина, а улыбка у нее получалась не от мира сего, живая и светлая, от которой тут же начинала кружиться голова. – Курите на здоровье!

      И она подвинула к нему по столешнице кисет и тонкую пачку настоящей папиросной бумаги.

      Кравцов тронул верхний листок кончиками темных узловатых пальцев. Бумага оказалась по-настоящему качественной, тонкой и рыхлой с шероховатой поверхностью…

      «Рисовая бумага? Однако!»

      Кравцов оторвал листик и развязал кисет. Ну, он, в принципе, знал, что случится, поскольку товарищ Рашель успела подымить при нем два или три раза, но все равно удивился. Такого качественного табака бывший командарм давно не курил. То есть в прошлой жизни, разумеется. В этой он не курил пока вовсе.

      – Богато живете!

      – Да уж… – смущенно улыбнулась инструктор. – Контрабанда… Нехорошо, конечно, но…

      – Все путем, товарищ Кайдановская.

      Пальцы не слушались, но это полбеды. Его вдруг посетили опасения. А что если Иона его не признает? Или не захочет признать…

      В Гражданскую много чего происходило даже и между своими. Впрочем, «свои» – понятие относительное, а не абсолютное. Возможны изменения. Иногда серьезные. Во всяком случае, во время августовских событий 1919-го партийный