Судья. Игорь Юрьевич Денисов

нужно прописаться в Новгороде. Квартира у старика хорошая, в центре, все рядом. Дочь потребовала прописать мужа. Старик – «С какой стати?»

      Его не трогали, пока была жива жена. Померла – жизни не стало.

      Зять бил его по голове кухонным полотенцем. Старика запирали в лифте. Два раза собственная дочь подсыпала ему в борщ цианиды.

      – Что с тобой, доченька? – плакал измученный старик.

      – Ненавижу тебя! – шипела доченька. – Старый осел! Ты испортил мне личную жизнь!

      Вся лестничная площадка знала о происходящем. Но, как всегда в крупных городах, никто не вмешивался. Старик обратился в комитет ветеранов, но там «ничем не смогли помочь».

      В конце концов, ветеран войны оказался на улице.

      Павел слушал, и слушал, и слушал, и очень скоро почувствовал ужасную головную боль.

      – И что теперь? – спросил он, потирая лоб. – Как же вы живете?

      Старик бессильно улыбнулся. Посмотрел вдаль.

      – Я теперь в поездах живу. Сажусь с поезда на поезд, езжу из города в город. Проводники меня уже в лицо знают. Я им сказал, что меня дочка из дому выгнала, уж они меня из вагона не выгоняют. Чаек носят.

      Павел покачал головой.

      – Но ведь долго так все равно не протянешь.

      Старик выдавил жалкую улыбку.

      – Что ж делать? Я в свое время воевал, чтоб моя дочка жила – так что ж теперь, с ней воевать?

      – Разве вам не хочется отомстить?

      – Дурные у тебя мысли, сынок, – старик внимательно посмотрел на задумчивого Павла. – Знаешь, как в народе говорят? «Месть – меня ест». Да и как можно своему семени мстить? Ничего, я пожил. Пусть теперь она живет как хочет, и бог ей судья.

      Он вышел на освещенный огнями витрин проспект. Остановился у панорамного окна модного кафе. Словно кто-то схватил его за плечо. Синие глаза расширились.

      Через стекло Павел увидел Инну Нестерову.

      Она сидела одна, в белой блузке и черной мини-юбке. Сгорбившись над чашкой кофе, почти не обращала внимания на окружающих. При всей ее красоте и свежести девушка выглядела усталой. И была в ее лице печать рока. В каждом движении чувствовалось нечто, бессознательно вызывавшее у Павла отвращение и жалость. Словно у нее на спине висела табличка: УДАРЬ МЕНЯ.

      Инна вздрогнула. Увидела Павла. В глазах промелькнул страх.

      Павел сам не понял, как миновал фойе и оказался в шумном зале, полном людей. В сером плаще, черной вельветовой рубашке и поношенных джинсах он казался себе неандертальцем.

      Павел взял кофе. Кассирша окинула его прикид скептическим взглядом.

      – Простите, стул свободен?

      Инна подняла голову. Враждебно взглянула прямо в глаза.

      – Нет. Этот стул ломаный.

      Павел отвернулся. Огляделся в поисках свободного столика.

      «Не получилось общения. Жаль, жаль».

      Что «жаль»? Боже мой, Павел, что ты здесь делаешь? Сейчас же уходи!

      – Да сядь ты, – с досадой сказала Инна. – Я пошутила.

      Повесив на спинку плащ, Павел сел.

      – Я думал, ты кого-то ждешь.

      – Ты