Генрика. Василий Добрынин

крепость. Дочь Оксиарта, прекраснейшая среди невест Бактрии и Великой Персии, жаловалась, показывая вокруг:

      – Они счастливы тем, что живут в этих стенах…

      – Крылатых воинов нет, – отвечал Спитамен, – и растоптавший пол-мира воитель сюда не поднимется. Они это знают, поэтому счастливы.

      – Неприступность, и счастье, не совместимы…– вздохнула дочь Оксиарта, – Не думал об этом? Мне скучно. Я хочу повидать весь мир, а останусь здесь, в этих каменных стенах, с мальчиком, который смотрит восхищенными глазами. Ждет, когда меня отдадут ему в жены.

      – С ним, Рокшанек, ты будешь счастлива – пожал плечами Спитамен.

      – Почему так считаешь, даже не зная о ком речь?

      – Смотрит восхищенными глазами – значит он не испорчен страстью к войне и наживе.

      – А о другом что скажешь?

      – А с тем ты получишь то, чего хочешь.

      – Ты знаешь его?

      – Его знают все, и он уже близок. Вон… – показал Спитамен рукой вниз, – Он стремится в одной руке держать Запад, в другой Восток. Он будет воевать и гнаться за наживой до тех пор, пока не покорит весь мир и все народы. А покорив, с такой же страстью поведет войну против леса, снегов, рек и диких зверей. Повидать весь мир – это с ним. Он тебе нужен, Рокшанек!

      – Но у него нет крылатых воинов, мы даже не встретимся. Я неприступна, сам говоришь…

      – О неприступности сердца не говорю…

      – Он враг… – попыталась Рокшанек смутить Спитамена.

      – Враг. Но – именно тот мужчина, который может тебя провезти через дальние страны, до места, где небо сходится с землей. При этом тебе будут заплетать волосы, и растирать тело душистым маслом и оказывать царские почести.

      – Или женщине льстишь, или счастья желаешь врагу, Спитамен…

      – Просто, я справедлив, а ты получишь то, что хотела.

      – А ты? – перебила, капризно кусая губку, Али Рокшанек. Откровенно ей симпатичный мужчина, так холоден с нею…

      – А я, -улыбнулся он, -надеюсь на то, что воинственность моего врага, потускнеет в паутине твоей любви.

      Слова походили на шутку, не нравились, но убеждали: Спитамен в сравнении с каждым из тех, кого подбирали Рокшанек в мужья – мужчина незаурядный, умный, отважный…

      – Почести и при тебе получу, мне их будет довольно…

      – Я к ним не жаден, почести и удовольствия губительны для деятельного человека. А пол-мира у ног и высокая роскошь – только к нему, только с ним, Александром Великим! Тебе нужен он, Рокшанек.

      – А ты не хочешь меня, Спитамен?

      – Не хочу, – даже не смерил он взглядом красавицу.

      «В паутине моей любви…» – затаила обиду Рокшанек, и тихо, без тени вражды, спросила:

      – Мы увидимся, да, Спитамен?

      – Если наши слова не развеет ветер, встретимся. Но, скорее всего, ты увидишь голову, ведь я Александру не нужен…

      Он отвернулся и уходил не прощаясь.

      – Спитамен, – хотела она, чтобы он услышал, – буду помнить тебя и хранить надежду…

      «Обидел ее…» – задумался Спитамен, покидая Рокшанек и «Скалу Согдианы». Зачем неприступность «Скалы», если он ищет встречи, а не спасения? Проигравший свой мир Искандеру Двурогому, не станет он доживать свои дни в осаде, в углу, за спасительной толщей каменных стен. Не в подобном спасении счастье, а в смерти – когда она хоть кому-то во благо…

      Пыль оседала. Всадник долго осматривал мир. По плечам пробежала тень одиноко парящей птицы. Он оглянулся вслед, поймал взглядом хищную птицу и долго-долго не сводил с нее глаз, до тех пор, пока не растаяла в небе черная точка. «Тенью прошла и растаяла в небе…» -оценил Спитамен. Вчерашнее горение души отзывалось сегодня горечью. Народ, за гордость и волю которого всегда был готов умереть Спитамен, не жаждет этого. Народ согласен жить на коленях, но в мире. Воин готов купить мир у Двурогого, а не защитить свой собственный…

      Выскользнув из седла, Спитамен покатился в траве, крича про себя, без голоса, небу, земле: «Прощай мир!» «Откуда, – не знал он, – откуда такая тоска?» Парящие птицы беззвучны, мир сохранил тишину, не заметив тоски Спитамена…

      Вчера «Скала Согдианы» была неприступной, но сегодня македонские воины торжествуют в поверженной крепости. Не умея летать, они и не стали смешить защитников высочайшей твердыни. Но атаковали не как муравьи, а сделали это как птицы – с вершины Скалы Согдианы. Александр выбрал наиболее опытных воинов-скалолазов, назначил награду каждому, по степени первенства, поднявшихся на вершину. Многие сорвались, но к рассвету на вершине скалы, над крепостными стенами, блестели доспехи воинов-Александра. Сверкали мечи, и торжественный глас покорителей падал на плечи защитников крепости. Указав на них, Александр требовал немедленной сдачи. Твердыня пала: неприступность для приземленного хищника, бессильна перед натиском хищной птицы.

      Плененных начальников и вождей Александр велел бичеванием гнать к подножию, вниз, и там подвергнуть распятию. Граждан, среди которых