Если однажды зимней ночью путник…. Итало Кальвино

нравятся. Или не нужны. А может, у нас про такие еще и не знают. Странно, должно быть, они удобные.

      – Ну не скажите. Я как вспомню, что вынужден повсюду таскать за собой этот сундук, так весь вечер насмарку. Ни о чем другом и не думаю. Жаль, мог бы получиться прекрасный вечер.

      – А почему бы вам его где-нибудь не оставить?

      – Например, в магазинчике чемоданов.

      – Хотя бы. Одним чемоданом больше, одним меньше.

      Она встает с табурета, поправляет перед зеркалом воротник и пояс.

      – Если я попозже заверну на вашу улочку и постучу в жалюзи, меня услышат?

      – Попробуйте.

      Женщина ни с кем не прощается. Она уже вышла на площадь.

      Доктор Марнэ отходит от мини-бильярда и направляется к стойке бара. Он хочет заглянуть мне в лицо, угадать реакцию присутствующих, уловить намек или усмешку. Но сидящие за столиками заняты своим делом: они заключили пари, пари на него; им и не важно, слышит он их или нет. Вокруг доктора Марнэ царит доверительное, радостное оживление: кто-то хлопает соседа по плечу, кто-то острит, кто-то подхватывает безобидную старую хохму. Потеха потехой, а допустимых границ не переходит никто. И не потому, что доктор Марнэ – врач, заведует санитарной службой города или чем-то в этом роде, а потому, что он просто хороший человек, потому, что он бедолага, несущий по жизни свои невзгоды и остающийся при этом хорошим человеком.

      – Комиссар Горэн побил сегодня все рекорды по опозданию, – замечает чей-то голос, так как в этот момент комиссар входит в бар.

      Входит.

      – Привет честной компании! – Подойдя ко мне, комиссар опускает взгляд на чемодан, переводит его на газету и проговаривает сквозь зубы: – Весельчак. – Затем идет к сигаретному автомату.

      Меня отдали на откуп полиции? На нашу организацию работает полицейский? Я тоже подхожу к автомату. Как бы за сигаретами.

      – Жана убрали. Тебе надо уходить, – говорит он.

      – А чемодан? – спрашиваю я.

      – Заберешь с собой. Сейчас не до него. Сядешь на одиннадцатичасовой курьерский.

      – Он же здесь не останавливается.

      – Остановится. Пойдешь на шестой путь. Там, где товарная платформа. У тебя три минуты.

      – Но…

      – Сматывайся, не то мне придется тебя арестовать.

      Организация всесильна. Полиция и железная дорога у нее в руках. Я качу чемодан по переходам на шестой путь. Товарная платформа там, в конце, около переезда, за которым темнота и туман. Комиссар застыл на пороге бара и не спускает с меня глаз. Курьерский прибывает на всех парах. Он замедляет ход, останавливается, скрывает меня из поля зрения комиссара и снова отправляется.

      Глава вторая

      Ты прочел страниц тридцать и постепенно втягиваешься в сюжет. В какой-то момент ты отмечаешь про себя: «Однако эта фраза кажется мне знакомой. Да что фраза, по-моему, я уже читал весь абзац». Все ясно: это сквозная тема; текст сплошь соткан из повторов, призванных передать текучесть времени. Такой читатель, как ты, чутко улавливает подобные тонкости. Ты изначально готов воспринять авторский замысел, от тебя ничего