Правдивая странная ложь. Александр Евдокимов

женская, – прошептала Ариадна, – ты… прости меня…

      – Ну, перестань, хорошая моя, я ведь тоже люблю тебя, как самую родную.

      – Я имею ввиду, не любовь к родному, или к любимому… Я о нежности и ласке, внимании и тепле. Мы обе любим и любимы, будем надеяться, но даже в славных отношениях двух людей, очень часто слабая половинка остаётся, в какой-то степени одинокой… понимаешь?

      – Не знаю… может быть ты и права, давай шашлык жарить.

      – Не знаю, не знаю,… заладила, давай выпьем… ну, а сон свой хотя бы знаешь, хоть что-то помнишь?

      – Какой сон?!

      Они встали, потянув за собой стаканчики.

      – За которым ты в баню пошла, – наигранно-злобно выбросила Адна, – пошла в баню!

      Уста рассмеялись у Августы.

      Они соприкоснули тела питейной тары, окунулись взглядами – выпили, присели, взяв по шампуру, и затеялись испеканием.

      Костёр вкусно шипел.

      Вино растекалось в сознании до абсолютной искренности.

      – Да, ты мне весь кайф обломала… такой сон!

      – Ты тоже…

      – Я?!… да ну тебя, с твоим веником-обломщиком!

      – Отнюдь, он, наверняка, наполнял и дополнял твой сон.

      – Он отвлекал и мешал! Мэа! – настояла на своём обладатель сновидения, и показала язык.

      – Ну, ты у меня полу-учишь! Я тебе покажу-у язык! тоже!… Ты рассказывать будешь, или мы мясо сюда пришли жрать?!

      – Сильно интересно?

      – Очень…

      – В общем, это короткий фрагмент нашей первой любви и последней, надеюсь…

      – Не каркай!

      – Мэ-а! – опять Уста бросила язык на уста, – …это все наши первые прикосновения осознанно направленные для возбуждения – наша нежность, и наша ласка к друг другу. А поскольку они первые, то они более яркие, чувственные… Тут же рядом пылкая внутри себя борьба – «а можно, а нельзя», и от этого весь трепет такой искренний, что более высокого чего-то я просто не знаю… и это для меня бесценно! К тому же главное событие этого периода – мой первый поцелуй!… Где-то в это же время… в августе… и это вдвое дорого девушке с именем – Августа. В воспоминаниях мне очень приятны эти моменты, но во сне! Я просто плыву! Кошмар, что рассказываю!… Ой, ужас – вино ударило… ха…

      Костёр потрескивал, на его уже никто не обращал внимания.

      – …а сегодня этот сон опять посетил меня и… усилился с сегодняшней реальностью: там, в финале, Аввакум, не спящей мне, шепчет что-то, касаясь моих губ своими… ну, учил в то время целовать: Уста, раскрой уста»… Уста, раскрой уста»… а сегодня в это время с действительным прикосновением сказал моё имя и, представляешь – совпало прошлое с сегодняшним днём, но… но он меня разбудил… хотелось плакать.

      Осенний день захлопал банными листьями, зашумел голосами в едкой парной, и обронился там же водяной прохладой на тёмные пахучие доски: из ёмкой посуды, как из ведра – лишь брызги!…

      – Какая ты счастливая! Ой, мясо! Вот это приход! Мясо сгорело!

      – Чёрт