Правдивая странная ложь. Александр Евдокимов

ворвался в песню, – пролетел над головой и рассыпался на асфальте. Оборванные струны песни ударили изнутри по уху и заныли в натяжке у пупка.

      – Паскуда! – Его взгляд выпутался из дыма мелодии утра и прицельно посмотрел на окна выше своей квартиры.

      – Пьянствуют! От он: всплеск тихого пьянства! Паскуды! Значит ненормальные какие-то, у нормальных-то… нет, у них тихо никак…

      Шушарин потащил домой сплетение мыслей из матов.

      – Ну, что? – волнуясь, спросила Полина Тимофеевна.

      – Воров нет и не было! – горячо ответил Петр Степаныч. – Но там тихое пьянство! Эт-точно! Надо милицию вызывать, меня стаканом чуть не убили!

      Равнодушная лампочка едва удержала в своем теле спираль, когда маленькие глаза старухи вытаращились: и напухло лицо, – и смех разорвал губы старухи, – и слюна в мелких каплях влезла по воздуху к лампочке, но не удержалась и плюхнулась на лысину деда.

      – Так это я его,… – не договаривала фразы старуха, – как ты просил… чтоб отвлечь…

      Шушарин хмыкнул зло и моментально вспотел: хотелось шваркнуть жену, но он быстро забыл это, – развернулся и вышел.

      На лестничной площадке закурил, теперь уж посмеялся тихонько…

      Наступил день…

      Когда Шушарин вернулся, Полина Тимофеевна суетилась у плиты.

      – В эту квартиру подселили одного, – как-то между прочим бросил Петр Степаныч и пошёл в спальню. – Сидит, тюкает на печатной… тюк-тюк, тюк: книгу пишет…

      В комнате было светло, неуютно.

      Лёг.

      Вошла жена.

      – Что же это за муки, Петро?! – сердито ворчала она. – Из ночи в ночь теперь… Пясатель! Стакан ухайдакала… Нет, я пойду к управдому!

      Муж не слушал.

      «Пишет чего-то, ночи не спит, – мучительно вдумывался Шушарин: он понимал соседа. – Эх! Мне граматёнки бы!… Глядишь я чего-нибудь…»

      Петр Степаныч долго думал, потом разделся и влез под одеяло: маленький кусочек ночи, тут же, подарил жменю мира своего и жаркое дыхание толкнулось в одеяло:

      – Надо было выйти, вчерась, на сцену! Надо было пройтись! Эх!…

      город Москва

      ТЛЕЮЩИЙ КОСТЁР

      новелла

      в стиле «Rock-in-Room»

      in the stye of «R&R»

      Банька имела главное: печь, полок, бревенчатые стены из осины, разбухшую дверь, воду, аромат жары и пар с веничком!

      Весь мир был и где-то, и весь мир был – здесь: только маленькое оконце заглядывало сюда… =

      : порог взглядов обеих миров;

      : жажда быть в полусне, но в витрине;

      : и возможность с тумана, сойти на мгновенье – в реальность, и…

      И!…

      И, хмельным рассмотреть, в малой доле оконной, мир поразительно трезвый!…

      Оконце!…

      …искры потянулись в небо и в потоке воздуха зависли над банькой, и отразились в больших глазах, которые распахнула Уста, высматривая в окне угли костра и берег…

      – Что