Правдивая странная ложь. Александр Евдокимов

от грудного смеха. – Перестань прикалываться, а то сейчас вылетит из меня всё, что выпила и съела! Адна, не могу уже!

      Ариадна выпрямилась, закрыла глаза, и, глубоко вздохнув, резко выдохнула! и задержала дыхание! и расслабилась на несколько секунд!…

      Уста тоже с облегчением вытолкнула из себя измучивший её смех и получила наслаждение невесомостью среди бесконечного космоса Вселенной в маленькой баньке…

      – Адна, у тебя такая красивая грудь…

      Ариадна открыла глаза.

      – А у тебя какая?!

      – Не знаю, – она села, – смотри… разве, такие растопырки, понравятся им?!

      – Что – комплекс? В этой бане две груди и они обе Миссиськи всей Вселенной, глупышка!

      – Да?! Но тогда не две, а четыре.

      – Ну, конечно!

      – Но у тебя они какие-то розовые…

      Адна взяла ковш.

      – Ты на что намекаешь?! Да мы тебя не парили ещё! Ложись пока на живот, во-от! Металл при нагревании расширяется! Сейчас я поддам… Вам!…

      – А при чём здесь металл?

      – Как причём?! Железы-железо… Осторожно!

      Пар рванулся из печи! И мгновенно охватил всё пространство, толкаясь-ругаясь в клубах, провернулся и замер-завис очень плотно.

      – Во-от! Сейчас! Уста, сейчас!

      Веник начал хлестать и пробегать-гладить нежную кожу, неся под собой горячую воздушную подушку и пропитывать тело духом своим берёзовым, а затем, ветвь берёзы, вошла в этот процесс ладонью и начала трястись, щипать и шлёпать – до боли!…

      – Всё, хорошо! Ой, хорошо!

      – На спинку ложись.

      Августа перевернулась, радуясь вновь таким блаженным мгновениям августа.

      – Лупи по тише, Адна, я тебя жалела, – буркнула она и закрыла глаза.

      Ариадна склонилась над ней и тихо опустила свои губы на её уста.

      – Адна, что с тобой?

      – Я хотела сказать – прости, если было больно, – улыбалась над ней Ариадна.

      – Да, ну тебя! Всё хмель ещё не вышел! Давай париться, – ребятам уже пора идти…

      – Я только попросила прощения, всё! Поехали!

      Веник не сёк, а растаскивал жаркий пар по всем впадинкам и лишь изредка легонько шлёпал.

      – А мне в Сочах, вообще, не понравилось, – легко работала с веником Адна, – а тебе?

      Уста кивнула, не открывая глаз.

      – Погода была говно, я согласна: ни моря, ни загара.

      Веник укрыл лицо Августе и тихо пополз по всему её телу к ногам, изредка исполняя в ветвях вибрацию.

      – А мне как-то, ни загар, ни море, ни… и вот здесь не торчали, – в это мгновение, рука с веником была над тем местом, где не было ничего кроме чубчика, и пальчик нечаянно, но точно сориентировал – где.

      У Августы, от щекотливого касания, пробежали лёгкие судороги в животе и ногах.

      – Адна! – не открывая глаз, шикнула она, – перестань прикалываться, у меня такой сон!…

      – Уста, а чубчик тебе уже подбрить надо…

      – Что за внимание у тебя сегодня ко мне?! Почему ты меня рассматриваешь?!…

      Веник сполз на колени.

      – Не знаю…