МилЛЕниум. Повесть о настоящем. Книга 3. Татьяна Вячеславовна Иванько

как всегда, как каждый день… и каждый день как впервые, как впервые мы видим нагими друг друга…

      Лёд растаял, если и был, если я не выдумал его себе. Какой лёд… Какой может быть лёд… в Лёле никогда не было льда… ни одной снежинки…

      …И всё же мне снова снится кошмар. Снова, я вижу, как Лёля отделяется, уходит… я уезжаю на поезде в Чечню, а она остаётся… Уходит, на её плечах чьи-то руки… Лёля!.. но руки увлекают её за собой… Нет, ты рядом, ты со мной… ты всегда будешь со мной…

      Утром я ушёл, пока она ещё спала, я убрал всю посуду, как и обещал. И снова вспоминаю, что надо поговорить… эта мысль хуже адского наваждения… Снова Оля… Оля, с которой я теперь должен стать чем-то единым… Господи, неужели я так сильно провинился перед тобой, что ты так жестоко наказываешь меня?

      Глава 2. Тяжесть

      – Привет, – Лёля вошла, открыв дверь своим ключом. Я из кухни услышал, как она входит. Я знаю, что это она, потому что больше ни у одного человека нет ключей от моей квартиры. Она сразу пришла ко мне на кухню. – Что это ты слушаешь? Театр у микрофона? – бледная немного, огромные глаза. Что ж… я всё-таки хорошо узнал тебя, Лёля.

      – Это Бунин, Иван Алексеевич, – сказал я. – Ты что? – я смотрю на неё незамутнённым взглядом честного человека. Я отрепетировал этот взгляд уже давно. Я ждал тебя, Лёля, ещё вчера… спектакль был разыгран по моему сценарию идеально, всё в своё время.

      – «Что»? – рассеянно переспросила Лёля.

      – Что с тобой? – спросил я.

      – А что со мной? – она не ответила взглядом.

      – Почему ты вдруг пришла?

      Она вздохнула, села к столу, она не может, похоже, ни говорить, ни смотреть не только на меня, на весь мир, больно тебе… Прости, Лёля, без мести не получилось.

      – Возьмёшь пожить к себе? – слабая тень улыбки.

      – Станешь жить со мной? – спросил я.

      – Ну, если позволишь, – проговорила она, опять вздыхая.

      Я отодвинулся от стола, мне хорошо, я не могу не улыбаться:

      – Прямо сейчас можно начать?

      Она качнула головой не глядя на меня:

      – Нет. Прогонишь?

      – Да нет. Я добрый, – улыбнулся я, – оставайся так.

      Лёля засмеялась. Сначала весело, нормально… Но вскоре смех её превратился в рыдания… она зажала рот обеими руками, сжимаясь в комок. Я подошёл к ней, хотел обнять, успокоить её, но она оттолкнула мои руки, вся трясясь.

      – Не бойся меня. Я тебя не обижу…

      Лёля… ты доверяла мне когда-то, обними меня, позволь мне тебя успокоить… Позволь мне позаботиться о тебе, я могу, ты это знаешь… Лёля обняла меня, доверчиво прижимаясь, обняла за шею, как ребёнок. Такая, слабая, почти неживая, она нежная, податливая… Я всё вернул себе. Всё, что она сама отобрала когда-то. И куда надёжнее, чем прежде, когда всё было предоставлено судьбе и происходило само собой…

      – Где Лёля? – Алёша влетел ко мне в кабинет прямо от входной двери, как вихрь.

      – Что значит, «где Лёля?» Вы вместе ушли вчера… – я едва успел развернуться от стола, за которым сидел, занимаясь новой монографией.

      – Хочешь