МилЛЕниум. Повесть о настоящем. Книга 3. Татьяна Вячеславовна Иванько

выразительно посмотрел на меня. – Заразы мог нахватать, герой-любовник. Альбрехт Дюрер, на которого ты теперь так похож с этой новой растительностью на лице, от страха перед люэсом впадал в тяжкую ипохондрическую депрессию, а вы во времена СПИДа и то ничего не боитесь. Не только голубые заражаются как в твоих задачках по инфекционным болезням…

      Вот в этом аду я пребываю последние месяцы. Я не владею своей жизнью. Как всё легко и просто, когда Лёля рядом. Когда ты с той, кто твой мир. Нет ничего, что тебе тяжело или ты не можешь. Так было даже, когда я в школе только смотрел на неё издали. Но она была со мной, в моей жизни, она была моя жизнь. Она и теперь моя жизнь, была и есть. Даже в Чечне она была со мной.

      Но теперь её нет со мной, потому что она вдруг не любит меня. И вся моя жизнь рушится. Моя душа идёт трещинами и сыплется. И ведь не только говорить, даже посмотреть на меня не хочет. Или не может? Я стал противен ей, потому что мил другой?