Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. Том 1. Сборник

страшно огорчали Льва Николаевича, но укрепляли в нем силу авторскую и углубляли его в эту работу. Он пишет к тетеньке уже 18 месяцев после своего поступления на службу на Кавказ, что все к лучшему, что он не унывает и ее просит не огорчаться, потому что он нравственно чувствует себя сильнее, лучше и радуется своему исправлению[34]. А главное, там, в этом уединении, проснулся его талант.

      Рассказывал он мне, что раз получили они на Кавказе «Отечественные записки» и Л. Н. стал читать статью: «О «Современнике», а там самые лестные похвалы о неизвестном авторе «Детства»[35]. Он говорил мне: «Лежу я в избе на нарах, а тут брат и Оголин, читаю и упиваюсь наслаждением похвал, даже слезы восторга душат меня, и думаю: «Никто не знает, даже вот они, что это меня так хвалят».

Добавления

      Мать Л. Н. была очень умная, живая, некрасивая и вспыльчивая женщина. Но у нее был дар, говорят, удивительный – рассказывать сказки. Бывало, в молодости соберет вокруг себя подруг и рассказывает им сказки и истории собственного вымысла; и все так заслушаются, что забывают все другие удовольствия. Дар этот перешел и к старшему ее сыну, Николаю Николаевичу, и выразился в виде авторитетного таланта в меньшом – Льве.

      Отец был веселый, остроумный человек и любил образование. Он, например, взял твердое решение, составляя библиотеку, не поставить в шкаф ни одной книги, которую он бы не прочел, и так и сделал.

      К 1850-му году. Зимою, то есть в марте, живя в Москве и не находя довольно нравственных в себе сил, чтобы достигнуть какого-то идеального, морального совершенства, Л. Н. вдруг решил, что ему нужно серьезное занятие, и стал готовиться к кандидатскому экзамену. Но скоро он охладел к этому и стал заниматься английским языком. Бросаясь от одного занятия к другому, во всем у него видна одна цель твердая и несомненная – совершенствоваться. Изредка мелькала мысль о писательстве. Так, в дневнике он пишет: «Интересно бы описать жизнь Татьяны Александровны». А то собирался писать повесть из цыганской жизни.

      В. Н. Назарьев

      Из очерков «Жизнь и люди былого времени»

      Мне и в голову не приходила возможность поступить в университет, а между тем профессор эстетики[36], после поверхностного испытания, нисколько не задумываясь, решил, что поступить следует, невзирая на то, что мне далеко еще не исполнилось 16 лет, так как это препятствие может быть устранено, если кто-нибудь из знакомых замолвит словечко ректору университета.

      И вот, недуманно-негаданно, я стал готовиться к экзамену, поместившись в мезонине профессорского домика.‹…›

      Однажды, в обеденное время, на крошечный дворик профессора бойко вкатил гнедой рысак, а затем в прихожей показался молодой человек в шинели военного покроя с бобровым воротником. Профессор эстетики мигом сбросил кацавейку и, очутившись в ученом мундире, повел гостя наверх, а покончив с ним и возвратившись обратно, сообщил, что приезжал граф Лев Николаевич Толстой, желающий поступить в Казанский университет, с просьбой

34

В письме Т. А. Ергольской от 29 октября 1852 г. (см. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 59. C. 208–210).

35

В «Отечественных записках» (1852. № 10) была напечатана рецензия, написанная, вероятно, С. С. Дудышкиным.

36

Эстетику в то время в Казанском университете преподавал магистр философии, адъюнкт русской словесности В. А. Сбоев.