Золотая удавка. Наталия Антонова

близкие, – Осип почесал подбородок, – Василий Афанасьевич – отчим Мирона, а Вера Максимовна его вторая жена.

      – Странно, что Бельтюков приютил их в своем доме.

      – Мне ничего про это неведомо, – пожал плечами Осип, – и мое дело – маленькое, занимайся оранжереей и помалкивай.

      – Конечно, конечно, – согласился с ним Морис, – но теперь, после гибели Евгении, полиции приходится совать нос повсюду, иначе убийца может остаться безнаказанным.

      – Вот гад! – вырвалось у Осипа.

      – Кто?

      – Да тот, кто убил девку! Она, конечно, взбалмошная была, но ведь молодая совсем. И как рука только поднялась?

      – А вы никого не подозреваете?

      – Да кого же я могу подозревать? – удивился старик.

      – И все же.

      – Я думаю, что это кто-то пришлый. Забрался в поместье, увидел открытое окно и полез!

      Морис вспомнил, как Наполеонов сказал Мирославе, что след от обуви, оставленный на клумбе под окнами, не подходит никому из проживающих в доме мужчин. И в то же время полиция сомневалась, что кто-то посторонний мог незаметно проникнуть на территорию поместья, тем более среди белого дня.

      Хотя ночью, когда включают сигнализацию и выпускают целую стаю свирепых собак, сделать это злоумышленнику еще тяжелее.

      Наполеонов тем временем беседовал с родственниками жертвы, выбрав для этой цели малую гостиную, хотя Филипп Яковлевич предложил им поначалу расположиться в большой гостиной.

      Но следователь посчитал, что большие помещения расхолаживают свидетелей, а обилие вещей отвлекает их внимание от главного, то есть от его вопросов.

      Мирослава сидела поодаль и наблюдала за входившими по одному в гостиную родственниками.

      Она почти не вмешивалась в беседу.

      Первым на правах старшего в доме был приглашен Филипп Яковлевич Бельтюков.

      Высокий, статный, седой, со спокойным и несколько печальным взглядом светло-голубых глаз, он вызывал невольную симпатию.

      Мирославе Волгиной этот человек понравился с первого взгляда.

      Она редко ошибалась в людях. И в этот раз, надеясь на честность и объективность дяди погибшей, старалась не пропустить ни одного слова из сказанного им.

      Филипп Яковлевич подробно изложил события рокового дня, начиная с самого утра, и теперь смотрел на следователя, ожидая его вопросов.

      – Вы не припомните, ничего странного, настораживающего не произошло в тот день?

      – Нет, – покачал головой Бельтюков.

      – И вы утверждаете, что все родственники были после обеда у вас перед глазами?

      – Да, мы все оставались сидеть в гостиной. Только Мирон вышел прогуляться, но его было видно из окна. Там же прогуливалась Инна, дочь Серафимы Оскаровны.

      Наполеонов кивнул.

      – Правда, потом Инна пошла дальше по дорожке и скрылась из виду.

      – Она могла незаметно войти в дом, пробраться на второй этаж…

      – Нет, не могла, – перебил его Филипп Яковлевич, – да и зачем ей убивать Евгению?

      – Мало