Золотая удавка. Наталия Антонова

у меня грубая, и сам я – неотесанный мент.

      – Не прибедняйся, – пнула его острым носом домашней тапочки Мирослава, – ты у нас начитанный, образованный мальчик.

      – И не мент, а полицейский, – проговорил Морис.

      – Все одно – легавый, – сокрушенно вздохнул Шура, глядя на опустевшее блюдо, где еще недавно лежал рулет.

      – Можешь не вздыхать, – сказала Мирослава, – все равно сегодня ничего больше не получишь.

      – Жестокая ты, – проговорил Наполеонов, допил чай и, поставив на столик опустевшую чашку, поудобнее устроился в кресле.

      – Как хорошо у вас, ребята. – Шура потянулся всем телом и покосился на растянувшегося на ковре вблизи камина кота.

      Отсветы огня неровными всполохами падали на черную шерсть и растекались на ней всеми оттенками шоколадного цвета.

      – Оставайся ночевать, – сказала Мирослава.

      – Останусь, – не заставил себя упрашивать Наполеонов.

      Его ночевки в доме Волгиной были в порядке вещей. У него здесь и комната своя имелась. Называлась она Шуриной или наполеоновской.

      А в комнате висела его гитара…

      – Шура, спой что-нибудь, – попросила Мирослава.

      Морис, не дожидаясь его согласия, отправился за гитарой.

      – Ладно, – сказал Наполеонов, – спою вам шуточную песню про плохие привычки. Согласны?

      – Согласны, – ответили они одновременно.

      Шура взял из рук Мориса гитару, небрежно пробежался пальцами по струнам и, настроившись, запел:

* * *

      Быть таким, как все, привык…

      Ну, мужик я как мужик.

      Прихожу искать работу,

      И тут спрашивает кто-то:

      – У тебя какой ай кью?

      – Низкий, я курю и пью.

      – Дверь закрой с той стороны, —

      Отвечают мне они.

      Жалоб нету на здоровье.

      Пью, курю, я так привык,

      Мачо же я, просто бык!

      Секса, барышни? Извольте!

      Но подвел меня «дружок»,

      Раз за разом все не ок.

      Стал растерян я, несмел.

      Неудачник, не у дел…

      Без работы, без любви,

      Деньги кончились мои.

      Разбежались все друзья.

      Выбирал не тех ли я?

      И какой же я мужик?

      Я курить и пить привык.

      Делай вывод, пацаны,

      Я – позор своей страны.

      Настоящий же мужик

      С малых лет к труду привык,

      Сердце, руки, голова

      Служат верно. И слова

      Не расходятся с делами.

      Вот такими мужиками

      Русь горда. Во всех веках

      Держится на их плечах.

      Когда затих последний аккорд, Мирослава приобняла Шуру и чмокнула его в макушку.

      – Сокровище ты наше, – сказала она.

      – Спасибо…

      – Шура, я хотела бы перейти к серьезной теме, – начала она осторожно.

      – Переходи, – разрешил он милостиво и тут же насторожился.

      – Дело по убийству дочери Бельтюкова ты ведешь?

      – Ну…

      – У нас по этому делу сегодня клиент появился.

      – Кто? –