При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века. Ренат Асейнов

называли герцога Филиппа, было «Великий лев» (Grand lyon). Выше говорилось, что официальный историк упоминает о том, под каким знаком зодиака родился герцог – знаком Льва. Вполне вероятно, что происхождение данного прозвища связано с изображенным на гербах графства Фландрия, герцогства Брабант и ряда других владений Филиппа геральдическим львом.

      Оливье де Ла Марш, рассуждая о правлении Филиппа Доброго, указывает, что помимо прозвища «Добрый» герцог приобрел также другое – «l'Asseure»[414], которое можно перевести и как «храбрый», и как «обеспеченный, уверенный» или «находящийся в безопасности». К сожалению, четкого объяснения этого прозвища мы не можем найти у мемуариста. Однако, по всей видимости, его происхождение было также связано с удачным в целом периодом правления герцога, ознаменовавшимся процветанием его земель, несмотря на частые войны (с французами, англичанами), завоевание новых территорий и подавление городских восстаний.

      Немаловажную роль в творчестве «Великих риториков» играли и расшифровки имени государя. Такой прием демонстрирует нам Жан Молине в «Троне чести» – прозиметре, написанном после смерти Филиппа Доброго. Автор ставит целью прославить покойного герцога и рассказать читателю, что тот обладал многочисленными добродетелями, которые помогли ему достичь трона чести. Все добродетели оказались заключены в имени герцога, каждой букве которого соответствовала определенная добродетель. Это благоразумие или осторожность (prudence), храбрость (hardiesse), рыцарское воспитание (instruction chevalereuse), щедрость (largesse), справедливость (justice), жалость (pitie), нищета духа (povrete d'esperit)[415], истина (verite), исключительность благодати (singularite de grace). Вместе они составили латинское имя герцога – Philippus. При этом олицетворением той или иной добродетели выступает один или несколько человек – как библейские персонажи или герои древней истории, так и современники герцога. Выбор Молине весьма любопытен, а в некоторых случаях и неоднозначен, если углубиться в контекст бургундской общественно-политической мысли. Например, добродетель благоразумия или осторожности ассоциируется у Молине с Юлием Цезарем и Николя Роленом. Благодаря этой добродетели первый достиг, по мнению историка, имперской диадемы (diademe imperial), а второй хорошо управлял общим делом и заслужил славы своими «ангельскими деяниями» (oeuvres angelicques)[416]. Присутствие в тексте фигуры Цезаря нисколько не удивляет, ибо интерес бургундской элиты и герцога к древней истории был весьма велик. К тому же сравнение с ним демонстрировало, что Филипп находится на одной ступени с государем, покорившим значительные территории (в том числе и находящиеся ныне под властью Бургундского дома, тем более завоеванные самим Филиппом Добрым) и достигшим императорской короны. Упоминание вместе с Цезарем применительно к добродетели благоразумия канцлера Ролена выглядит, напротив, отчасти удивительно, если учитывать постигшую его опалу после длительного периода фактического всевластия. Рамки сочинения не дают возможности Молине прояснить свою позицию по поводу канцлера, однако даже этого хватает,

414

La Marche О. de. Mémoires. Vol. I. P. 89; Vol. III. P. 315.

415

Аллюзия на слова Иисуса Христа из Нагорной проповеди: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5:3).

416

Molinet J. Faictz et Dietz / ed. N. Dupire. Paris, 1936-1939. Vol. I. P. 46-47.