Возраст зрелости. Жан-Поль Сартр

ног три наполовину выкуренных сигареты с позолоченными фильтрами.

      – В этом такси кто-то нервничал.

      – Почему?

      Матье показал на окурки.

      – Женщина, – решила Ивиш, – есть следы помады.

      Они улыбнулись и замолчали. Матье вспомнил:

      – Однажды я нашел в такси сто франков.

      – Должно быть, вы обрадовались.

      – Нет! Я отдал их шоферу.

      – Вот как! А я бы оставила себе. Почему вы их отдали?

      – Не знаю.

      Такси пересекло площадь Сен-Мишель, Матье чуть не сказал: «Посмотрите, какая Сена зеленая», – но промолчал. Внезапно Ивиш проговорила:

      – Борис рассчитывает, что мы втроем пойдем сегодня вечером в «Суматру», я бы не отказалась…

      Она повернула голову и смотрела на волосы Матье с нежностью, приближая губы. Ивиш не была в полном смысле слова кокетлива, но время от времени напускала на себя нежный вид из удовольствия ощутить свое лицо тяжелым и сладким, как сочный плод. Матье счел это раздражающим и неуместным.

      – Рад повидать Бориса и побыть с вами, – сказал он. – Что меня немного смущает, так это Лола; вы ведь знаете, она меня не выносит.

      – Ну и что из того?

      Наступило молчание. Как будто они вдруг одновременно представили себя влюбленной парочкой, сидящей в такси. «Этого не должно быть», – с раздражением подумал Матье; Ивиш продолжала:

      – Не думаю, что стоит обращать внимание на Лолу. Она красива, хорошо поет, вот и все.

      – Я считаю ее симпатичной.

      – Естественно. Это ваш принцип: вы всегда хотите быть совершенным. Когда люди вас ненавидят, вы изо всех сил стараетесь найти в них хорошие качества. Я же не считаю ее симпатичной, – добавила она.

      – С вами она мила.

      – Она не может иначе; но я ее не люблю, она вечно ломает комедию.

      – Комедию? – переспросил Матье, поднимая брови. – Вот уж в этом я упрекнул бы ее в последнюю очередь.

      – Странно, что вы этого не заметили: она испускает многочисленные вздохи, чтоб ее сочли впавшей в отчаяние, и тут же заказывает себе лучшие блюда.

      Она добавила со скрытой злостью:

      – Думаю, что отчаявшиеся люди плюют на смерть: я всегда удивляюсь, когда вижу, как она до последнего су рассчитывает свои расходы и копит денежки.

      – Это не мешает ей быть в отчаянии. Так поступают стареющие люди: когда они испытывают отвращение к себе и к своей жизни, то думают о деньгах и тем ублажают себя.

      – Значит, нельзя стареть, – сухо заметила Ивиш.

      Он смущенно посмотрел на нее и поторопился добавить:

      – Вы правы, старым быть некрасиво.

      – Ну уж вы-то человек без возраста, – сказала Ивиш, – мне кажется, что вы всегда были таким, как сейчас, у вас вечная молодость. Иногда я пытаюсь представить себе, каким вы были в детстве, но не могу.

      – У меня были кудряшки, – сказал Матье.

      – А я представляю себе, что вы были таким, как сейчас, только поменьше.

      На этот раз Ивиш не подозревала, что ее слова прозвучали нежно. Матье хотел заговорить, но у него странно запершило в горле, и он потерял самообладание. Он оставил позади