Нечаянный Роман. Надежда Семенова

пучилась кнопка звонка.

      – Можно я нажму кнопку? – Ромка переступил с ноги на ногу, оставляя мокрые следы.

      Женя выдохнула и вытерла рукавом лоб, капли пота перемешались с дождем.

      – Приехали… – сказала сзади мама, – не успела вас у поезда перехватить.

      – Ничего страшного, мы сами добрались, – сказала Женя.

      Мама тяжело оперлась рукой о перила, у лунок ногтей пролегла лиловая тень.

      – Ну что же ты не звонишь? – шутливо строгим голосом сказала она Роме.

      Женя прижала рюкзачный горб к стене и подхватила Рому на руки.

      Ромка торжествующе нажал на кнопку, воздух прострелил пронзительный звук.

      Сын отдернул руку и виновато посмотрел на Женю.

      – Испугался? Вот такой у нас нынче звонок. – Мама улыбнулась уголками губ.

      Женя с тревогой отметила, какими темными, словно обведенными чернильным карандашом, были мамины губы.

      – Что случилось со старым звонком? – Женя поползла рюкзаком по стене и поставила Рому на ноги.

      Мама бросила взгляд на дверь.

      – Отец стал хуже слышать. Только ты ему не говори.

      Женя виновато потупилась, на душе завозились, заскребли когтями проклятые кошки. Ничего не скажешь, хороша… блудная дочь. Отец и раньше не отличался здоровьем, мама бодрится, но выглядит совсем больной.

      За дверью послышались шаги, откинулась цепочка, провернулся замок.

      Отец постарел, усох, как изъеденное червем яблоко. Пустота проглядывала в глазах, в новой манере поджимать бледные полоски губ.

      – Здравствуйте, здравствуйте, – сказал отец. Его выцветшие глаза обшарили дверной проем и замерли на дверной ручке, ниже которой ерзала мокрая Ромкина голова.

      – Проходите, раз приехали, – сказал отец и повернулся спиной.

      Тяжеленный, как чувство вины, рюкзак придавил Женю к земле, непосильной ношей впился в плечи. Мишура, сказала Жене лиловая дама в Таврическом, все, что казалось таким простым и логичным в Питере, выглядело несуразным и стыдным в Твери.

      – Ничего, ничего, – зашептала мама, – все образуется… со временем.

      Теплые мамины руки огладили поникшую Ромкину голову, вцепились в лямку рюкзака.

      – Ромке летом будет два, – сказала Женя, – я думала…

      – Он познакомится с Ромой, – зашептала мама, – поймет…

      Она отлепила Ромку от Жениной ноги, посадила на табурет. Нелюдимый обычно Ромка совсем не сопротивлялся, позволил посадить себя на табурет, расстегнуть ветровку.

      – Я сама, – засмущалась Женя, сняла рюкзак, пристроила у стены. Несуразно огромный, он занял всю прихожую.

      – Ну что ты, что ты, – сказала мама, – вы теперь дома.

      На улице грянул гром, толстые капли забарабанили по стеклу. Женя зябко передернула плечами. Свитер впитал влагу, стал тяжелым и колючим и почему-то пах грибами.

      – Успели до грозы, – сказала мама, снимая с Ромы мокрые сандалики.

      Вымокшие носки снялись со смешным, хлюпающим звуком. Рома захихикал, зашевелил