Нечаянный Роман. Надежда Семенова

ответила мама. Выслушала слова поздравления и вздохнула. В трубке завыл неизвестно откуда взявшийся ветер. Казалось, их разделяла бездонная пропасть в сотни километров.

      – Как ты? – спросила мама, перекрикивая шум.

      В завывания ветра прокрался далекий голос отца. Мама что-то говорила ему в ответ. Ветер в трубке сменился электрическим потрескиванием, сквозь которое прорывался чужой разговор.

      – Тридцать два, конечно, тридцать два, – сказал меланхоличный мужской голос.

      – Нет, ну, ужас, что ты такое говоришь, – горячо возразил женский, – двадцать пять – красная цена.

      Женя постучала пальцем по трубке, подавляя желание заорать: «Девушка!»

      С железным клацаньем телефон сожрал очередную монету.

      Чужой разговор оборвался так же неожиданно, как и возник. В трубке забурчали знакомые голоса: мама терпеливо поддакивала неразборчивому голосу отца.

      – Алло, – сказала Женя.

      – Что ты сказала? – отозвалась мама прямо в ухо, словно переместилась в соседнюю комнату.

      – Ничего, – сказала Женя.

      – Как ты себя чувствуешь?

      – Нормально, – ответила Женя, – все хорошо.

      Мама снова вздохнула и начала говорить, так осторожно подбирая слова, будто они были минами, а мама – сапером. Сапер из мамы получался никудышный. Каждое слово цепляло обнаженные нервы. Впервые за долгое время Женя почувствовала себя живой. Живой и жутко злой.

      – Лучше всего, если ты останешься в Ленингра… я имею в виду – в Петербурге, на все лето, – мямлила мама, – ну, знаешь… до самого дня. Я приеду к тебе в отпуск, в августе. Никто ничего не заподозрит. Жить можно у тети Сони, я договорилась. Она берет совсем немного, я еще картошечки привезу. Мешок тебе, мешок – ей.

      С жалким звуком провалилась в автомат последняя монета.

      – Я и после окончания не собиралась приезжать, – сказала Женя, – привет тете Соне.

      Женя с грохотом повесила трубку. От мембраны отскочил крошечный осколок пластмассы и ужалил в ладонь. Узкая кабина междугороднего телефона показалась на миг тесной, как экономно рассчитанный гроб. Женя выдохнула, застегнулась на две верхние пуговицы, дальше не позволял живот, и рывком распахнула дверь.

      Чтобы остаться в комнате на лето, Женя пошла записываться в строительный отряд по ремонту общежития.

      Заведующая общежитием Лидия скривила намазанные перламутровой помадой губы:

      – Надо будет полы отскребать и окна мыть, ты сможешь… с таким-то пузом? Не в июле срок?

      – В начале августа, – сказала Женя.

      – Домой почему не едешь?

      Женя опустила голову.

      Лидия ожесточенно размяла сигарету в пепельнице.

      – Я тебя на окна поставлю. Нам щетки новые привезли с длинными ручками. С ними даже нагибаться не надо.

      – Спасибо, – сказала Женя.

      В горле завозился колючий клубок.

      Лидия сунула в рот незажженную сигарету.

      – На академ уже подалась?

      Пол закачался под ногами. Академический отпуск означал