Хронограф. Анна Кондакова

и уходит.

      Вот интриган! Ну и как теперь пережить длиннющий школьный день?..

      Урок за уроком. Из кабинета в кабинет. Алгебра, удвоенная физика, английский, физкультура и русский. Скука смертная. Мои мысли заняты другим, тем, что гложет, терзает, не дает покоя. Я пропускаю мимо ушей учительские замечания и бессмысленную болтовню одноклассников. Всё пустое. Вокруг не может быть ничего важного, пока где-то в стылом подвале моя сестра борется за жизнь Дениса. Надеюсь, когда-нибудь она обучит меня всем тонкостям, и вместе мы очистим от скверны сотню мальчишек России.

      Когда кончается последний урок, я несусь в сквер за школой. Дождь утих, но размокшая земля хлюпает под ногами, утягивая в себя стопы. Небо, затянутое тучами, вот-вот готово разразиться грозой. Сидя на спинке скамейки и постукивая ногой по сиденью, меня дожидается Макс. Он уставился в телефон и с кем-то оживленно переписывается.

      – Так что за предложение?

      Макс от неожиданности выпускает из рук телефон.

      – О, ну ты и внезапная. А предложение самое неотложное, – он хитро щурится. – В общем…

      Вместо того, чтобы закончить фразу, Макс спрыгивает на землю и делает шаг мне навстречу. Смотрит, не отрываясь. Приближается…

      Наш первый поцелуй совсем не тороплив. Он долог, правилен, со вкусом мятной жевательной резинки и чего-то настолько сладкого, что подкашиваются ноги.

      – Короче, давай встречаться, – не спрашивает, а утверждает Макс, отдышавшись.

      Ответ очевиден.

      ***

      Я приезжаю домой затемно и надеюсь прокрасться к себе, не потревожив спящую сестру, но обнаруживаю ту на кухне. Ева лениво жует кусок пиццы, восседая на подоконнике. Она грустна и совсем не похожа на себя обычную, будто из неё высосали все краски. Даже волосы, выкрашенные в черный как ночное небо оттенок, потускнели. В оконном отражении я вижу себя и невольно сравниваю с сестрой. Её черты острые и изящные, мои – округлые. У неё аккуратные губы, у меня – тонкой линией. Только глаза нам достались одинаковые: ярко-зеленые, глубокие. Мамины глаза. В остальном даже сейчас, уставшая донельзя, сестра эффектнее меня.

      Светильники выключены, но дверь холодильника открыта, и изнутри льется мягкий желтоватый свет.

      – Как дела? – спрашиваю с опаской.

      – Пока – никак, – вяло отзывается Ева. – Ешь пиццу. Горячая, только-только привезли.

      На полу валяется коробка с шестью кусочками. Я беру один, но не кусаю, а выковыриваю грибы из начинки (сестра обожает их, а я не переношу на дух) и откладываю на салфетку. Пока отец был жив, нам готовила экономка: первое, второе, обязательный компот или ягодный морс. Неплохая была тетка, если вдуматься, но больно уж надоедливая. До тошноты. Всюду лезла с нравоучениями и советами, оберегала нас как маленьких. После похорон сестра уволила её, и с тех пор мы питаемся заказной едой, чаще – фастфудом. Никогда бы не подумала, что гамбургеры или картошка фри могут вызывать отвращение, но теперь меня воротит от одного их вида.

      – Как… Денис? – не сразу решаюсь назвать жертву по