Чилимята. Любовь Николаевна Рогожина

Только здесь было много цветов. Сначала Мане это не понравилось: цветы казались ей ненужным баловством.

      – Сколько можно было на этом месте капусты либо огурцов посадить, – думала Маня. Но потом, когда цветы зацвели, заблагоухали, ей даже понравилось. Хотелось сидеть, смотреть на цветы, вдыхать их сладковатый аромат и думать о деревне. Странно: в Москве было много хорошей еды, труд не был в тягость, хозяева попались хорошие – живи и радуйся. А душа болела и болела… Каждый день снилась деревня, ее поля, огороды, река. Снились мама, братья, сестры… Может, потому, что в военное лихо-летье смогла Маня закончить всего три класса, не было у нее какого-то желания ознакомиться с Москвой поближе, посетить музеи, театры. Этого ее душа не просила, потому что не знала, что это такое и для чего оно нужно людям. Приехала в гости сестра Лиза. Маня обрадовалась ей, даже нашла Лизе работу на соседней даче. Но Лиза ревела по маме и деревне день и ночь не переставая, не хотела, есть пряники и булки, готова была, есть черный хлеб, но в своей деревне. Она оживилась только тогда, когда Маня предложила ей съездить на Красную площадь:

      – Там наши деревенские собираются, мне Манька Чекушина болтала, плачут по деревне…

      Они поехали, и, действительно, нашли целую группу желающих вспомнить деревню. Встреча здесь, в огромном городе, людей из одной деревни сблизила их. Говорили, перебивали друг друга, перескакивали с одного на другое, вспоминали, плакали, плакали и вспоминали… Не смотрели они на башни Кремля, не наблюдали смену караула у Мавзолея. Много позже, когда дочь спросила Маню, была ли она на Красной площади, когда жила в Москве, та ответила:

      – Да, там мы все собирались поплакать о деревне. О других особенностях этого места она не могла сказать ничего. После отъезда Лизы Маня совсем загоревала. Сообщила о возможном отъезде своим хозяевам. Василий Львович (так звали хозяина) подошел к Мане и заговорил:

      – Машенька, что случилось? Мы вас чем-то обидели?

      – Да что Вы, Василий Львович, совсем нет. Я просто хочу домой, в деревню, к маме.

      – Милая моя, я сам из деревни. Поверьте, это пройдет. Не хотите быть домработницей, я помогу вам устроиться на завод. Выучитесь, освоите профессию, получите со временем квартиру, и всю жизнь будете мне благодарны. А в деревню поедете в гости.

      Маня молчала, а хозяин продолжал:

      – Впрочем, подумайте обо всем сами. Не смею настаивать на своем предложении.

      Через неделю Маня вернулась в деревню. А еще через месяц поезд нес ее на Урал, на шахты. Она ехала к брату Ивану, решив, что, если ей суждено жить в городе, то лучше поближе к родному брату. Все-таки защита и опора.

      Глава II

      Иван – «народная красавица»

      Старший из чилимят – Иван – носил прозвище «Народная красавица». Обязан он был таким прозвищем своей тетке по матери – одинокой старой деве, которую все чилимята звали Лелей. У Лели никогда не было семьи, не было детей, поэтому всю свою любовь она отдавала племянникам. А Иван, вообще, был ее любимцем. Позднее жена Ивана, Матрена