Гибель Орфея. Андрей Анатольевич Кулинский

был свеж и влажен, его было слишком много, много больше, чем бывает днем, он протекал сквозь ноздри и рот, но не удосуживал себя последующим снисхождением до легких, напротив, он взмывал резко вверх, переворачивая все в еще сонном разуме с ног на голову. Эрик захлебывался этим воздухом так же, как новое солнце, еще не успевшее померкнуть полуденной желтизной, слепило его глаза ярко–белым светом.

      – Остановимся позавтракать, – сообщил Пибоди и машина резко затормозила возле маленькой пиццерии.

      Здесь было теплее, но уютом здесь и не пахло. Тот же яркий белый свет, зевающие официанты и повара, говорящие что–то друг другу невпопад, так, лишь бы не уснуть, запах чистящих средств, вместо запаха еды, который поселиться здесь только к полудню, и еще уборщица, моющая полы прямо под ногами Эрика. Этой женщине на всех наплевать, лишь бы поскорее закончить. Пибоди заказал оладьи с джемом, кофе для себя и какао для Эрика. Свою порцию он съел быстро, потом закурил сигарету, и, потягивая горячий кофе, стал рассматривать Эрика, как он по маленькому кусочку расправляется со своим завтраком.

      – Вкусно?

      Эрик кивнул.

      – Я здесь часто ем. Ты, наверное, хочешь знать, чем ты будешь заниматься?

      – Неплохо бы.

      – Да–с. У меня есть свой журнал. Называется «Странный мир». Будешь помогать мне его делать.

      – Делать?

      – Искать новые сюжеты. Я видел у тебя в руках блокнот, значит, умеешь писать?

      – Нет, наверное.

      – Неважно. Будешь вести какую–нибудь колонку. Потом мы и название придумаем. Ну, давай, скорее заканчивай завтракать.

      Пибоди расплатился и бесцеремонно покинул Эрика. Когда Эрик доел и ушел, ему еще некоторое время пришлось прождать своего дядю возле машины. Вскоре Пибоди появился, а вместе с ним и еще один человек, лет тридцати, в сером пальто и шляпе. Над верхней губой тоненькие усики, из под шляпы торчат белые–белые волосы, а глаза зеленые, как у змеи, да и зрачки похожи на змеиные, или кошачьи. Пахло от этого человека костром, а когда он заговорил, то голос был такой грубый, что даже странно, как такие звуки помещаются в таком длинном, худощавом и кривоватом теле.

      – Джек Харрис! – представился незнакомец и протянул Эрику руку. Эрик отметил про себя, что ладонь у этого человека неестественно длинная.

      – Здравствуйте, а я Эрик Томасон.

      По дороге к офису Пибоди рассказал, что Джек, как и многие другие, работает на него. Слово «журналист» ему не нравилось. Он называл своих людей «агентами». Харрис же более того, был «агентом под прикрытием».

      – И вы рассказываете мне об этом так просто, но ведь это же должна быть тайна! – удивился Эрик. Ему уже не терпелось приступить к работе. Он считал, что команда приняла его, раз ему доверяют. Просто ему очень хотелось подчеркнуть доверие этих людей в разговоре.

      – На самом деле с сегодняшнего дня Джек вышел из дела. Стало слишком опасно, – объяснил Пибоди.

      Опасно? – задумался Эрик. В его сознании появились образы