Гибель Орфея. Андрей Анатольевич Кулинский

это сделали добродушные новоселы, въехавшие в эти дома. А так как дома эти стоят здесь уже около пятидесяти лет, то вы можете представить, как давно здесь извели последнего волка. Сделал это, кстати, уважаемый господин Брунхильд, беженец из нацистской Германии, известный врач, поэт и охотник. Надо заметить, в «Семейном отдыхе от Вальдеркастров!» расположившемся в лесах вокруг города жили люди с достатком, в то время как город затухал в кризисе и безработице. Эрику нравилось вновь оказаться в большом имении, каким был прежний дом Томасонов близ Ричплейс.

      И, тем не менее, слыша охотничью крики сов, обескураживающие их жертв почти каждую ночь (совам и прочим пернатым хищникам здесь было самое раздолье), Эрик вздрагивал, поднимался с кровати и выходил на свои балкон–террасу; замерзая от легкого ночного ветра, Эрик всматривался во тьму обступивших дом деревьев, в их могучие кроны, медленно и со скрипом кивающие по сторонам под тяжелым черным небом. Посидев так минут пять–шесть, он на цыпочках, осторожно касаясь пальцами холодного пола, убегал в кровать, довольный ночным приключением и своей храбростью маленького человека, вышедшего на балкон противостоять огромному, мистическому призраку леса. Позже, утром он делал запись в блокнот:

      «Лес необъятен, огромен и страшен в своей символической природе человеческого прошлого»

      Подобные строки весьма вдохновляли Эрика в последнее время. Надо заметить, с приездом к Вильямсам, Эрик перестал описывать в блокноте интимные жалобы его души на родителей и мир вокруг. Теперь он писал о происходящем, воодушевленный, переросший депрессию, томившую его в доме, он вырвался на свободу и теперь его интересовало все вокруг. Вильямсы же были людьми довольно эрудированными, по крайней мере настолько, чтобы утолить жажду Эрика в познаниях. А жажда эта была столь сильна, что Пибоди и забыл о наставлении своей сестры заставить Эрика заниматься чем–нибудь. Каждый день Роза звонила, чтобы поговорить с Эриком, после чего она расспрашивала Пибоди, своего брата, о состоянии Эрика. «Главное – он должен развеется, больше отдыхать, но не оставляйте его одного в этом лесу – он всю жизнь провел в городе и, должно быть, ему будет страшно одному и неуютно, боюсь, как бы он не подумал, что мы отправили его в этот лес, как в тюрьму… если можно, придумай ему, пожалуйста, какое–нибудь занятие в городе» – сказала Роза в одном из таким телефонных разговоров с Пибоди.

      Вечером Пибоди вызвал Эрика на разговор. Было еще тепло и ветер приятно щекотал кожу. Пибоди держал в ладони горстку черной смородины и съедал по одной, слегка щурясь. Эрик же стоял и немного нервничал. Это еще что такое? – думал он, – какой такой мужской разговор?

      – Так, Эрик, твоя мама Роза кое–что хочет.

      – Чего же? – спросил Эрик сдавленным голосом. Звуки потухали в пересохшем горле.

      – Она хочет, чтобы ты чем–то занялся в городе, – без особой подготовки выпалил Пибоди. Он–то думал, что мальчику и так хорошо. – Она думает, ты больше