Вера. Елена Крюкова

так над женскою могилой

           из-под мужицких век.

      И в той толпе, где рыбника два пьяных

           ломают воблу – в пол-руки!.. —

      Вы, розвальни, катитесь неустанно,

           жемчужный снег, теки,

      Стекай на веки, волосы, на щеки

           всем самоцветом слез —

      Ведь будет яма; небосвод высокий;

           под рясою – Христос.

      И, высохшая, косточки да кожа,

           от голода светясь,

      Своей фамилией, холодною до дрожи,

           уже в бреду гордясь,

      Прося охранника лишь корочку, лишь кроху

           ей в яму скинуть, в прах, —

      Внезапно встанет ослепительным сполохом —

           в погибельных мирах.

      И отшатнутся мужички в шубенках драных,

           ладонью заслоня

      Глаза, сочащиеся кровью, будто раны,

           от вольного огня,

      От вставшего из трещины кострища —

           ввысь! до Чагирь-Звезды!.. —

      Из сердца бабы – эвон, Бог не взыщет,

      Во рву лежащей, сгибнувшей без пищи,

           без хлеба и воды.

      Горит, ревет, гудит седое пламя.

           Стоит, зажмурясь, тать.

      Но огнь – он меж перстами, меж устами.

           Его не затоптать.

      Из ямы вверх отвесно бьет! А с неба,

           наперерез ему,

      Светлей любви, теплей и слаще хлеба,

           снег – в яму и тюрьму,

      На розвальни… – на рыбу в мешковине… —

           на попика в парче… —

      Снег, как молитва об Отце и Сыне,

           как птица – на плече…

      Как поцелуй… как нежный, неутешный

           степной волчицы вой… —

      Струится снег, твой белый нимб безгрешный,

           расшитый саван твой,

      Твоя развышитая сканью плащаница,

           где: лед ручья,

                Распятье над бугром…

      И – катят розвальни. И – лица, лица, лица

      Засыпаны

      Сребром.

      Погорельцы

      Тянет руку мне тельце…

           В шаль закутаю туго…

      Мы теперь погорельцы —

           мы сцепились друг с другом.

      Полыхало седельце крыши —

           дрожью по скатам…

      Мы теперь погорельцы —

           мы подобны солдатам.

      Ноздри мир выест гарью.

           Очи мир солью выест.

      Между злыми снегами

           наш возок – Царский выезд:

      Сундучишко распятый, узелишко дорожный…

      А куда нам, ребята?!.. – и сказать невозможно…

      Побредем по землище,

           где монетами плотют.

      Сядем в рубище нищем

           средь толпы – ты не против?.. —

      У дворца, где умельцы расписали колонны

      Матюгом… – погорельцы!.. Оборван-охламоны…

      Будем клянчить усердно, будем петь вам колядки.

      Ах, народ ты наш скверный, накидай без оглядки

      Нам в корзины-баулы всякой снеди пресладкой!..

      Ветер –