Необоримая стена. Лариса Владимировна Черногорец

поясом, в которую она спрятала так драгоценный её сердцу образ – она была сама скромность, и при этом прекрасно сложена. Он любовался тайком её правильным профилем, нежным румянцем щек, длинной русой косой, завитками локонов у виска. Он практически не мог понять, даже на подсознательном уровне, зачем ввязался в эту историю и что его привлекает в этой девушке. Он не знал о Насте практически ничего, но что-то нежное, трепетное в её образе, голосе, манерах тянуло его к ней невидимым магнитом. Ресницы смыкались, становясь неподъемно тяжелыми. Под стук колес Аника проваливался куда-то в темную теплую яму…

      Нежная ладошка потрепала его по щеке:

      – Просыпайтесь, – Настя теребила его с испуганным лицом, – смотрите! Кажется, это он был у вас дома!

      Аника протер глаза. В окна вагона радостно било лучами летнее солнышко. В конце вагона стоял, разговаривая о чем-то с жандармом, Лука. Под глазом его сиял фонарь. Аника мысленно похвалил себя за точность и красоту удара левой. От его неожиданного удара левой руки в бою неоднократно страдал не один соперник. Жандарм кивал головой и, оглядываясь по сторонам, неловко прятал купюру за пазуху.

      – Черт. Как он оказался с нами в одном поезде? Вот еще заботы привалило. Повяжите голову платком, Настя, вашу косу ни с чьей не спутаешь. Я выйду в конец вагона – Жандарм будет искать девушку с парнем. По отдельности меньше вероятности быть пойманными, – он, неловко пригнувшись, старался ускользнуть от взгляда жандарма, который двигался в их сторону, вглядываясь в лица пассажиров. – На станции сходим. Встретимся там…– Аника, воспользовавшись тем, что жандарм пристально уставился на молодую парочку и потребовал у них документы, проскользнул в самый дальний угол вагона. У Насти тряслись коленки. При ней не было ни денег, ни документов, жандарм приближался. Настя положила руку на образ, лежавший в её сумке, мысленно прося помощи, образ, словно живой, был теплым. Жандарм мелькнул по ней, присевшей к старушке, взглядом и прошел мимо. Настя с облегчением вздохнула. Поезд, скрипя колесами, остановился на станции. Аники нигде не было видно. Это ведь еще не Москва. Настя тихонько спустилась на платформу и пошла к маленькому одноэтажному зданию станции. Ей стало страшно. Неужели Аника оставил её, или того хуже – его забрал жандарм… Она озиралась по сторонам. Немногочисленные прибывшие расходились, платформа пустела. Настя вошла в помещение станции.

      – Наконец– то! – её потянули за руку и зажали рот, она попыталась вырваться.

      – Тише, тише, это я, – она обернулась и увидела Анику, – смотри!

      В дверную щель она смогла разглядеть спину Луки. Подобострастно раскланиваясь, он передавал что-то начальнику.

      – Уходим, – теперь до Москвы рукой подать, а там нас сам черт не отыщет. – Они побежали вдоль дороги от станции к поселку, видневшемуся вдалеке.

      Утреннее солнышко ласково пригревало. На порог станции вышел щуплый всклокоченный человек. Две темные фигурки удалялись по дороге, превращаясь в темные точки.

      – Ну-ну, бегите, голубчики, скоро поквитаемся…–