День цезарей. Саймон Скэрроу

это, господин легат, – за двоих ответил Катон.

      – Ну вот и хорошо. О времени я сообщу. – Веспасиан похлопал префекта по плечу, коротко кивнул центуриону и повел жену к выходу. – Идем, дорогая.

      Катон проводил своего бывшего командира взглядом.

      – Странно… О чем это все?

      – Что именно?

      – Ну, это ее замечание о не столь отдаленном будущем.

      Макрон пожал плечами и причмокнул.

      – Меня, честно признаться, больше занимает, что нам сейчас подадут на стол. Ну, а о том, что интересует тебя, ответы отыщутся за званым ужином. Так что спешки нет.

      – Будем на это надеяться.

      Вслед за Кротоном они продолжили свой путь к саду.

      Там вокруг главного стола оставалась лишь горстка гостей, занятая, судя по всему, разговором о чем-то серьезном. Заслышав шорох подошв по гравию, все обернулись, глядя на двоих подступающих офицеров в плащах преторианской гвардии.

      Навстречу им, раскрыв руки для объятия, шагнул Семпроний.

      – Хвала богам, ты жив и здоров, – приветствовал он Катона. – И ты, Макрон…

      Катона тронула теплота приема, однако обеспокоенность на лицах гостей вызывала невольную тревогу. И тут его взгляд упал на Британника, с заплаканным лицом сгорбившегося на ложе.

      Катон поглядел на Макрона, который тихо присвистнул.

      – О боги, да что ж тут такое стряслось?

      Глава 5

      С уходом последних гостей Семпроний отрядил шестерых рабов, дабы те проводили Британника к дому, унаследованному принцепсом от его матери (риска все-таки поменьше, чем возвращаться в императорский дворец). Попытку телохранителя отнести своего господина в паланкин на руках Британник отверг и самостоятельно тронулся к выходу на негнущихся ногах, застыв лицом в усилии скрыть боль от повреждений, нанесенных ему сводным братом.

      Возвратившись за головной стол, сенатор с утомленным вздохом опустился на ложе рядом с Катоном и Макроном. Последний в отсутствие хозяина успел дать отпор убирающим посуду рабам и собрал перед собой на столе персональный пир на нескольких блюдах. На момент возвращения Семпрония он рвал зубами с вертела куски говядины со специями.

      – М-м-м… Хорошие порции, сенатор, – смачно жуя, одобрил он.

      – Вот и хорошо, что хоть кому-то они по вкусу. Катон, а тебе что-нибудь подать?

      – Может быть, позже, – ответил тот, занятый сейчас более насущными вопросами. – Как там мой сын?

      – С Луцием все в полном порядке. Растет не по дням, а по часам. Роста он, видно, будет высокого, в отца. Но и от матери в нем определенно кое-что есть, – добавил Семпроний с грустной задумчивостью, прежде чем поднять глаза на Катона. – Извини. Ты, видимо, все еще уязвлен тем, что, возможно, думаешь о ее проступках. Но она была моя дочь, и я скорблю по ней. И кровь ее течет в жилах Луция – точно так же, как твоя.

      При воспоминании о неверности покойной жены сердце Катону вновь кольнули боль и гнев. Но уже слабее, чем прежде. Время, как видно, врачует любые раны. Прежде чем всех нас в итоге умертвить. И никак ни забыть, ни тем более простить всего того, что