Эйфория. Лили Кинг

наоборот. Я жаждал большего, жадно стремился к нему. Идеи, предложения, критика моего подхода. Фену, может, и доставалось этого с лихвой, но мне-то определенно не хватало.

      – Давайте-ка займемся вашими боевыми ранениями.

      Я пошел в дальнюю часть дома за аптечкой.

      И услышал, как Фен сказал:

      – Ну что, научила его основам шпионской работы, да?

      Ответа Нелл я не расслышал. Когда я вернулся, она уже сидела рядом с мужем и лицо ее обрело прежнюю зловещую желтизну.

      Фен не изъявлял желания заняться лечением жены, поэтому я взял для начала ее левую руку, с порезом на ладони. Непостижимо, как они могли столь легкомысленно относиться к подобным травмам. Сепсис – одна из величайших опасностей работы в поле.

      Фен, должно быть, углядел что-то в моем лице.

      – Наши лекарства улетучились за неделю, – сообщил он. – Всякий раз, как мы получали посылку, Нелл расходовала мази и таблетки на болячки и царапины своей малышни.

      Я залил порез йодом, смазал дезинфицирующей мазью и плотно перевязал. Ее рука сначала лишь робко касалась моей, но быстро расслабилась и доверчиво опустилась мне в ладонь.

      Должен признаться, я не спешил. После пореза занялся мелкими ранками: две на руке, одна на шее и – она закатала штанину – еще одна на правой лодыжке. Мне показалось, что это все же не лейшманиоз, а маленькие тропические язвы. Возможно, на теле были еще, но я не решился просить ее раздеться. От лихорадки дал ей аспирин. Фен наблюдал за процедурой, пока глаза его не начали закрываться.

      – Вы должны позволить мне извиниться за то, что я наговорила, – сказала она. – Насчет листьев.

      – Официальная церемония возмещения ущерба требует принесения клятвы, что вы оба не сбежите к аборигенам.

      Она торжественно подняла забинтованную руку:

      – Клянусь.

      – А теперь расскажите мне, что там произошло с мумбаньо. Если вы, конечно, не засыпаете.

      – Я вполне отдохнула в каноэ. Спасибо, что заботитесь обо мне. Мне гораздо лучше. – Она наконец отхлебнула виски. – А вы про них знаете, про мумбаньо?

      – Никогда даже не слышал.

      – У Фена о них абсолютно иное мнение.

      Ее ранки поблескивали от бальзама, которым я их смазал.

      – Изложите свое.

      Вопрос, казалось, ее обескуражил, как будто бы я просил тут же, на месте, написать монографию о мумбаньо. Но когда я уже решил, что сейчас она сошлется на усталость, Нелл вдохновенно начала. Это было богатое племя, в отличие от анапа, которым ежедневно приходилось бороться за выживание. Их реки полны рыбы, и вдобавок они выращивают практически весь табак, что поставляет эта область. Они буквально утопают в изобилии пищи и деньгах-раковинах. Но при этом пугливы и агрессивны, на грани паранойи, и терроризируют соседей внезапными нападениями и угрозами.

      – Я никогда прежде не испытывала неприязни к целым народностям. Почти физического отвращения, гадливости. Я не новичок в этих краях. Видела смерти, жертвоприношения, жуткие раны с трагическим исходом. Я не… – Она взглянула на меня затравленно. – Они убивают своих первенцев. Убивают всех