Уничтоженная вероятность (Циклопы). Оксана Николаевна Обухова

находиться в определенном месте. Больно вам не будет, обещаю.

      Борис прищурился, подумал.

      – А почему я должен верить, что ты не заманишь меня к каким-то сволочным своим дружкам?

      – Мой бог, Борис Михайлович, – поднимаясь с земли, заволновалось тело, – я тоже своего рода пленник! Я тоже, не меньше вашего, хочу вернуться!

      – Куда? – нахмурился Завьялов.

      Иннокентий снова сделался упрямым. Борису показалось, еще немного и ворюга совсем забудется: примет гордую наполеоновскую позу с мизинцем на бицепсе.

      Кеша оказался парнем не промах: ручки он таки скрестил, но пальчики благоразумно упрятал под мышками.

      – Своим ответом я нанесу вам вред.

      – Тайны, значит, – нахмурился Борис. – Смертельные секреты.

      – Именно так, – напыщенно кивнуло тело-Кеша.

      – И чем это грозит?

      – Вам или мне?

      – Обоим, идиот!

      – Вы… вам лучше об этом не знать. Я – получаю поражение в правах.

      – Каких? – искренне удивился Завьялов.

      – Вам лучше этого не знать. Вы просто будете выполнять мои рекомендации, и все будет в порядке.

      Если бы совсем недавно Кеша в его куртке и теле не рыдал на лавочке под фонарем, Завьялов, вероятно, проявил бы осторожность. Все друзья считали Борю умным парнем. Того же мнения придерживались и преподаватели во всевозможных учебных заведениях.

      Завьялов понимал, что существуют тайны, к которым лучше не прикасаться даже краем. Убью точнее пули! Держись от них подальше.

      Но Кеша, даже в его теле, выглядел абсолютным ушлепком. Знакомые девушки в унисон твердили, что Боря свет Михайлович исключительно брутальный типаж, мачо, так сказать. Мачо с Иннокентием внутри превратился в заурядную половую тряпку. В сопливую кликушу. Ботаника с чужого плеча. Мокрую курицу с накаченной задницей. Какого-то педрилу, если говорить совсем уж честно.

      – Послушай, Кеша, – подходя к телу вплотную и похлопывая по спине, ласково произнес Завьялов, – я не вчера родился…

      – Вы родились в одна тысяча девятьсот…

      – Не отвлекайся на фигуры речи! – прорычал Завьялов. – Слушай молча.

      – Угу.

      – Так вот. Я не вчера… Черт! Короче. У тебя что-то пошло не так, Иннокентий. Я прав?

      – Угу, – опять кивнуло тело.

      – У тебя что-то пошло не так, – задумчиво повторил Борис. – Есть вероятность, что мы не выпутаемся?

      Тело невразумительно повело плечами.

      – Значит, есть. Паршиво. Ты можешь связаться со своим… начальством и сообщить о произошедшем сбое в программе?

      Кеша замотал головой.

      – И что нам делать?

      Завьяловское лицо, руководимое изнутри мокрой курицей, изобразило намек: мол, а я вам, господин хороший, уже докладывал: «Будете паинькой, все разрешится ко всеобщему удовлетворению».

      – Твоими бы устами, – пробормотал Борис. Печально поглядел на освещенное крыльцо больницы, где ему навряд ли помогут, и приказал: – Карманы выворачивай, Иннокентий.

      – Чего?

      – Бабло, ключи от тачки и мобилу доставай, ушлепок!

      На