Уничтоженная вероятность (Циклопы). Оксана Николаевна Обухова

Тело-Кеша шустро бегало вокруг дивана. Низкорослый «бомж» Завьялов пытался зацепить его рукой через спинку, но постоянно промахивался, пару раз падал. – Я выбрал неправильный тональный крем, да? Помаду?! Тушь?!.. А-а-а, отпустите, вы больно щиплетесь! Чего вы так разозлились-то?!

      Минуты через две запыхавшийся Завьялов, тяжело опираясь руками о колени и глядя на тело-Иннокентия исподлобья, просипел:

      – Ты чо… придурок. Смерти лютой ищешь?

      Тело широко развело руками и вздело плечи до ушей.

      – Не понимаю. Не понимаю, на что вы взъелись! Я взял вашу косметику без спросу, да? Я что-то…

      – Какую мою, лошапед ты стебанутый!! Какую – мою?!

      – Из тумбочки. – Тело-Кеша пугливо вытянуло палец в сторону прихожей.

      Кряхтя и охая «бомж» Завьялов добрел до кресла и рухнул в него древней колодой.

      Действительно. Чего он взъелся? Лошапед Иннокентий увидел полный ящик бабского дерьма и что он должен был подумать?

      Подумал, что Боря-Завянь каждый день перед выходом из дома марафет наводит. Земляничным блеском губы мажет. Тем белее что гонялся Завянь за собственным телом с зеленой тонизирующей масочкой на бомжатской харе и до сих пор не знает, как воспринимать захватчика – он или оно?

      Н-да. Умора. Заснять на камеру, все кореша со смеху подохнут.

      – Ты хотя бы брови мне не выщипывал? – хмуро разглядывая размалеванный «кордебалет», поинтересовался Боря.

      – Ой. – Иннокентий приложил пальцы к груди. – Забыл. Мне надо было вам, Борис Михайлович, оформить брови?!

      До гостиной доносились звуки: под душем прополаскивался и отфыркивался Иннокентий в чужом теле. Завянь его предупредил, что ежели по возвращению из душевой кабинки учует от него хоть чуточку богатых духов бухгалтерши Людмилы Константиновны – покончит его жизнь своим самоубийством.

      Тело старалось. Отмывалось.

      Завьялов потуже запахнулся в халат – отмытое бомжеское туловище подмерзало. Погоревал о том, что в шикарном салоне Аркадия Генриховича нет отдела домашней одежды. Халат – великоват, в подмышки поддувает. Завянь вообще халатами практически не пользовался. Ходил после душа голышом или, на крайняк, полотенце на бедра наматывал. А тут даже о капюшоне на лысой черепушке помечтал.

      От двери донесся звонок домофона.

      «Черт!» – всполошился Завьялов. Сухой уже притопал, а Кеша в душе!

      Пролетая к двери мимо зеркальной двери шкафа, Завянь на секундочку затормозил и оглядел облагороженную харю на предмет предательских остатков тонизирующей маски.

      Быстро наслюнявил палец и удалил, оттер зелененькое пятнышко от уха.

      – Да, Полина Викторовна. Журнал принесли?.. Пускайте.

      Сухой просочился в квартиру, как разведчик во вражеский генштаб.

      С оглядочкой. На цырлах. Бдительно придерживая карман тысячедолларового пиджака. Беззвучно ступая ботиночками по той же цене.

      – Мгм… мне бы это… Борю…

      – Давай что принес, – без лишних словопрений буркнул приведенный в божеский вид «пропоица», –