Записки из альбома. Павел Николаевич Поляков

Показательная казнь нерадивого чиновника будет для него очень кстати. Пилат боится. Он задумал устранить Учителя, но чтобы не возбуждать народ против Рима ему нужно сделать это нашими руками. Что ж, это может оказаться удачным поводом посеять вражду к этой вавилонской блуднице, взрастить семена свободы в умах иудеев. Заодно можно будет отомстить этому высокомерному выскочке Ироду – недостойному царю иудейскому, чьему правлению уже давно пора положить конец. Вины на Учителе нет, следовательно, его убийство римлянами заставит гневом закипеть сердце нашего народа. Я пошлю этого шпиона к Пилату под охраной преданного мне человека, который расскажет Понтию о раскрытом мною заговоре против Рима. И тогда он должен будет начать расследование вины Учителя, чья виновность с точки зрения римского закона очевидна, и чье наказание может быть только одно – смерть. В доказательство нашей "искренности" вести борьбу с врагами Рима мы отблагодарим доносчика. Я дам ему денег, а завтра расскажу об этом Пилату. Сумма будет не слишком большой, чтобы не дать Понтию возможности обвинить нас в подкупе этого шпиона, но и не маленькой, чтобы не было повода объявить нас лжецами. Я думаю, тридцати сребреников будет достаточно. Но после визита к Понтию этот человек должен исчезнуть.

      Первосвященник поднял руки и трижды хлопнул в ладоши. Пришедший на зов низко поклонился, и, выслушав приказание, удалился.

      ТРЕТИЙ ЧАС

      В доме прокуратора Иудеи был освещен лишь небольшой балкон, выходивший на крохотный, покрытый мраморной плиткой дворик. Свечи недавно заменили на новые, и они сильно дымили, наполняя удушливым запахом неподвижный воздух. Прокуратор не спал. Он лежал на скамье, подперев голову правой рукой. Возле него на инкрустированном слоновой костью деревянном столике стояла полупустая плетеная бутылка с италийским вином, присланная недавно из самого Рима его старым другом Марцеллом.

      Понтий скучал о нем. Бутылка недостаточная замена верному другу, с которым связана целая жизнь. Пятнадцать лет назад они вместе сражались в Нумидии против Такфарината. Затем в Галлии – с эдуевами и треверами. А начинали они свою службу еще юношами в свите великого Германика. Тогда, на Рейне, они поклялись быть верными ему и его семье и клятву свою сдержали. Они последовали за ним на Восток, куда его отправил император Тиберий, смертельно боявшийся своего племянника. Участвовали в переговорах с парфянским царем Артабаном, явившихся вершиной дипломатических успехов их покровителя. Честно служили на разных постах в новых провинциях Каппадокии и Коммагене. И лишь после смерти Германика, вину за которую, те, кто знал его, не мог возложить ни на кого другого кроме Тиберия, они вернулись в Рим. Там Понтий пробыл не долго. Служба у вдовы Германика Агриппины навлекла на него гнев императора, и только помощь друзей спасла его тогда от гибели. (Доносчик, выдвинувший против него обвинение "в оскорблении величия" вскоре был найден задушенным в своем доме). Сам Понтий счел для себя за благо уехать на Восток, где продолжил