Мурка. Ольга Апреликова

оттенок, – кивнула она. – Цвет счастливого либидо.

      Довольный Митя еще потрогал бабочку и повел Мурку по запутанному коридору мимо зеркал и закрытых дверей. Одна была открыта – в номере со среднеазиатской истовостью возилась уборщица Ноза, похожая на жука в своем вечном зеленом с люрексом платке. Гостей тут ждали не раньше семи, и пока было пусто, свежо и тихо, лишь в подсобке жужжала стиралка.

      – Только доставка приезжала, – сказал Митя. – И пирожные – ууу! Будешь?

      – Фисташковое есть? – Мурка сняла рюкзак, входя за Митей на сияющую чистотой кухню.

      Там громоздились коробки и коробочки с угощением для гостей, на подоконнике грудой сохли вымытые, сверкающие на солнце металлические подносы, в сушилке сиял хрусталь. Пахло кондитерской.

      – Есть, – Митя зарядил гейзер пахучим кофе, поставил на плиту; распихал коробки по углам и в холодильник, вынул на блюдечко и поставил перед ней пирожное: – На здоровье, любимка!

      – Спасибо, – Мурка наклонилась и вдохнула ванильный нежный запах: – Ой, Митя, какое спасибо!!

      – Устала моя Малыша, – Митя налил ей кофе в розовую чашечку, потом – себе, сел напротив: – Ну, как школа?

      – Норм. Почти что финиш. Скоро последний звонок.

      – …Ой. Ты ведь не будешь наряжаться в как бы старинную школьную форму? Ну, белый передничек, коричневое платьице? – встревожился Митя.

      – Хотела попросить у вас из костюмерной напрокат, – мрачно сказала Мурка, доедая пирожное.

      Митя ахнув, откинулся на спинку стула – и, сообразив, рассмеялся:

      – Ах ты негодяйка!

      – Митя, а ведь наверно все эти псевдодевственницы, когда такое платьице с передничком напяливают, прекрасно понимают, что делают, а?

      Митя сделал вид, что разглядывает глазурь на своем ореховом коржике. Мурка все равно продолжила:

      – И знают, о чем думают парнишки и взрослые дядьки, когда видят эти кружевные фартучки, жирные коленки над белыми гольфиками, бантик на попочке. Хентай не я одна изучаю.

      – Ну, простонародью так проще искать друг друга для своих примитивных утех. Бог с ними. В конце концов, мы тоже в этом бизнесе. А ты, детка, стала зла и цинична.

      – Я? Да я – пушистый наивный утенок… Глянь-ка, вот он, цинизм как есть, – она зашла в инсту и быстро нашла профиль одноклассницы, а там ее фотку топлесс: тонкое предплечье чуть прикрывает соски крупной груди, накрашенные губки сложены уточкой, глаза сальные, прищуренные – и подпись: «Твоя 11-классница». – Смотри, какая половозрелая. Карина зовут.

      – Девственница?

      – Вроде как снова – да. Мать ей починку оплатила.

      – А номерочек дашь? – Митя изучал каринкины фотки, на которых она или разными, порой акробатическими способами обнимала гигантского плюшевого медведя, или поливала газировкой белые трусы на себе, или с видом примерной отличницы читала «пятьдесят оттенков». – Наш скаут ей позвонит. Экая гормональная озорница, надо брать… Ну, и товарный