В поисках мира. Кирилл Витальевич Фоменко

Саша пьет терпкий кофе.

      – Знаешь, те наброски, что ты присылал мне, – говорит она, втягивая пенку латте выразительными губами. – Мне они очень понравились. Тебе стоит работать в этом направлении. У меня есть пара знакомых, которые лучше разбираются во всем этом. Давай я отправлю им твои работы, пусть они посмотрят.

      – Спасибо, мне приятно, что тебе понравилось.

      Саша, убивая ночное время, когда не мог заснуть, рисовал карандашом абстрактные фигуры. Чаще всего он старался изобразить время, точнее, навязчивые моменты из его собственной жизни, которые, оставаясь на бумаге, становились тише. Почти всегда в рисунках можно было заметить твердую, необъяснимо тягучую линию, проходящую через все образы.

      – Так что насчет работ? Я их отправлю?

      Рядом с Сашей появился Гарольд, и с издевкой произнес ему на ухо:

      – Она их уже отправила, можешь отвечать ей что хочешь!

      – Я думаю, не стоит пугать людей своими бреднями. Я не потратил на это усилий. Ты же понимаешь, что это не настоящее творчество или что-то вроде.

      – Почему нужно все время жить с каким-то усилием? Зачем нужны эти лишения и запутанности? В конце концов, зачем лезть на гору, когда можно обойти?

      – Я не знаю. Но результат после таких действий кажется более значительным.

      Несколько секунд они сидели молча, каждый думал о своем, но частота вибраций их мыслей обретала равенство.

      – Скажи мне, чье лицо ты так часто рисуешь?

      – Какое лицо? – быстро ответил Саша, хотя сразу же понял, о чем спросила Мила.

      – Лицо девушки. Его можно разглядеть.

      Саша задумался, но все-таки решил рассказать про Марию.

      – Это Маша, Машенька. Единственное, что я действительно потерял в жизни. Знаешь, это тяжело объяснить… Смешно то, что я никогда не знал ее. Вернее, конечно, я ее знал и даже мог перекинуться с ней парой ничего не значащих слов. Это когда «привет» значит: «эй, я не знаю твоего имени, но мама научила меня хорошим манерам». Обычная, симпатичная девочка, которой при встрече непроизвольно улыбаешься, когда хорошее настроение, а иногда упускаешь ее из виду. Но ничего больше. А после была банальная летняя ночь. Когда выпитый алкоголь сначала говорит: «эй, дружище, посмотри они все отличные люди». А затем: «слушай, тебе повезло, здесь все девушки такие богини». И она была там… Знаешь, я все думаю, что меня так зацепило? Ее неопытные, но божественно нежные и страстные губы? Или же то, как она показала бархат своих переживаний и тревог? Знаешь, когда ты слышишь наготу души, что открывается тебе в дар, без целей, причин и следствий. И почему так билось мое сердце? Оно словно рвалось наружу, к кончикам ее чувственных пальцев.

      Гарольд сказал: «У меня есть пара знакомых, торгующих таблетками с подобным эффектом! Ха-ха!»

      Саша не услышал его голос или сделал вид, что не услышал. Он продолжил высказывать мысли. Мила, казалось, внимательно слушала,