Вредность не порок. Лариса Анатольевна Ильина

никак нельзя. Пришлось встать и заняться макияжем. Решив не мелочиться, я заодно надела нарядный костюм и вытащила из дальней коробки изящные туфли.

      Увидев меня при полном параде, бабка одобрительно закивала головой:

      – Очень хорошо! А то всё в джинсах своих, прости господи… Хоть на человека стала похожа.

      Поскольку похвалить без всяких дополнений бабка просто не умела, вторую половину отклика я пропустила мимо ушей.

      – А чего рано-то? – поинтересовалась бабка. – Тебе вроде к полвосьмого?

      – Угу, – кивнула я, – заснуть боюсь. Ночью плохо спала, глаза теперь слипаются.

      – И чего это тебе не спалось?

      Я пожала плечами:

      – Погода, наверное…

      Тут произошло явление народу Стаса. Безмятежное выражение его лица говорило о том, что человек неплохо отдохнул и жизнью своей вполне доволен. Он лениво потянулся, едва не достав при этом потолок, и кротко вздохнул.

      – Настасья, поди, помоги! – позвала меня бабка, с трудом передвигая по полу тяжелый бидон.

      Стас, конечно же, сразу бросился к бабке на помощь, но я тоже поднялась из-за стола и шагнула в сторону кухни. Увидев меня в полном боевом оперении, Стас остановился, словно вкопанный и заморгал.

      – Оу! – протянул он, и тут я сообразила, что в течение уже двух лет, бывая здесь наездами, Стас всегда видел меня в джинсах либо в шортах и с хвостиком на затылке.

      Он так привык видеть во мне малолетнюю пацанку, что столь неожиданное перевоплощение далось ему нелегко.

      Бабка гремела неподъёмной посудиной. Стас продолжал стоять столбом, а я, наслаждаясь произведенным эффектом, вздохнула:

      – Стас… не поможешь Степаниде Михайловне?

      Он опомнился и кинулся к бабке. Но та уже справилась сама и теперь поджимала губы, красноречиво изображая самый что ни на есть живой укор.

      – Извините, Степанида Михайловна, – буркнул Стас и повернулся ко мне: – Ты что это?

      – Что надо, – отрезала я, но потом добавила: – Я же говорила, у Ирки день рождения, мы в город едем, в ресторан.

      – А! – протянул Стас. – Ясно!

      Что ему там было ясно, не знаю, он снова ушёл в свою комнату, и я услышала, как заскрипели диванные пружины.

      «Этак он здесь растолстеет так, что в дверь не пролезет!» – подумала я, покачав головой.

      ***

      Через час я топталась на автобусной остановке. Дорога проходила рядом с деревней, метрах в трехстах. Вскоре я принялась нетерпеливо поглядывать на часы. Автобус должен вот-вот подойти, а подружек всё ещё не видно.

      Я злилась, в сотый раз меряя шагами асфальт остановки. Подняв глаза, увидела вдалеке на дороге пыльное белое облако.

      «Прекрасно! Автобус!»

      Автобус стоял с открытыми дверями, водитель и пассажиры долго и удивленно таращились на меня, но я с места не трогалась. Отчаявшись, махнула водителю рукой, он пожал плечами и, обдав меня облаком пыли, покатил дальше.

      «И что всё это значит? Неужели что-то случилось?»

      Осенившая