Живя в аду, не забывайте улыбаться людям. Александр Станиславович Сих

моральную победу одержал я, чему был безмерно рад. А вот этого делать как раз-таки и нельзя было.

      – Чего – этого?

      – Радоваться. Крайне отрицательная радость.

      – Ну и что с ним случилось дальше? Жив ещё?

      – Не знаю, но мне не попадался. Может другим лабиринтом прошёл. Нас, проводников, очень много, и каждый идёт своим тоннелем. Ладно, пора делом заняться. Так, что тут у нас?

      Чёрный «мерседес» был здорово сплюснут и покоился на крыше. К верху лапками. Водителя достали, он был жив, но без сознания, а вот пассажира извлекали с помощью технических средств.

      – Ну, и долго я буду ждать? – приступил к своим прямым обязанностям проводник, нивелируя страх смерти тонкой и чуткой беседой. – Что ты прилип к своему позвоночнику? Он же сломан в трёх местах! Зачем нужна тебе эта рухлядь?! Выходи на свободу, насладись ощущением безмятежности и невесомости.

      Ответа не последовало. Викентий Аристархович выдвинул свою версию:

      – Может, он жив, поэтому нас и не слышит?

      Из автомобиля послышался писклявый голосок:

      – Да, я жив. И меня вот-вот спасут.

      Олигарх обречённо махнул рукой.

      – Всё-таки умер, раз отвечает. Правильно?

      Харон угрюмо согласился:

      – Правильно, правильно, – и вновь обратился к клиенту. – О спасении надо было думать при жизни, а теперь тебя не спасут, а вытащат и отвезут твоё никому уже ненужное тело в морг. Через два дня вот это, – он ткнул пальцем в сторону изуродованного тела, – закопают. И что ты дальше будешь делать? – Тишина. – Всё, хватит капризничать, как маленький ребёнок! Хоть сейчас пора набраться храбрости и посмотреть правде в… лицо, глаза, куда угодно, потому что здесь твоя правда, это я. Нет задерживай, у нас ещё одна точка.

      Умерший оказался не просто капризным, а каким-то зловредным субъектом. Он категорически не хотел слушаться:

      – Не вылезу! Сейчас меня достанут и врачи приведут в чувство. И я слышу, как стучит моё сердце!

      Харон не терял терпения и самообладания:

      – Дурень! Это эмчеэсники молотками по автомобилю колотят. А чувство у тебя должно быть одно – смирение с произошедшим. Надо при физической жизни мементо мори.

      – Мори, мори. Вы не понимаете! – в голосе погибшего слышались горечь и отчаяние. – У меня назначена деловая встреча. Я заместитель министра, и мне там обязательно надо быть. Что скажет министр, когда я на неё не явлюсь и не выполню его поручение?

      Проводник улыбнулся:

      – Назовёт тебя идиотом, но в последнем слове на кладбище красиво, но лицемерно, нарисует тебя красками яркими и светлыми. Чего ты, как сам должен понимать, ни в коей мере не заслуживаешь. Так что, всё будет хорошо, и на твоё место придёт другой ценный кадр. Или ты думаешь, что всё без тебя рухнет?

      – Я, конечно, так не думаю. Я не дурак, и у меня есть голова на плечах. – Из осторожности и чувства такта никто возражать не стал. – Но обидно! Трудный вопрос уладили, и мне оставалось только забрать деньги. Министр ждёт