Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде. Борис Деревенский

дачи, трактиры и кофейни; вот уже справа и слева появились многоэтажные дома, колёса застучали по мостовой, и дилижанс въехал в великий город.

      Париж и в самом деле был огромен. Среди бесчисленных домов всевозможной величины и достоинства, теснящихся на извилистых улицах, паутиной опутавших город, в невообразимой людской толчее человек должен был казаться себе ничтожной букашкой, – особенно, если этот человек вырос на природе, в маленьком провинциальном городке, где всё вровень с ним, где трёхэтажный дом – редкость, и где из конца в конец можно пройти за двадцать минут, иногда даже не встретив при этом ни единой души. Для нашей путешественницы Париж поначалу представился каким-то египетским Лабиринтом, в котором можно плутать до конца жизни. О том, что в столице «голые» улицы, перед домами нет ни садиков, ни клумб, и стоят они в один ряд, впритык друг к другу, это она уже слышала от друзей и знакомых, побывавших в Париже, и не очень этому удивилась. Но она не ожидала, что ряд однообразных, похожих друг на друга строений может продолжаться до бесконечности.

      Полчаса, пока дилижанс продвигался к площади Национальных Побед, Мария, прильнув к окошку, не отрываясь, разглядывала нескончаемую чреду зданий. Сочтя это за восторг глухой провинциалки, граждане Одиль и Дарнувиль переглянулись и не преминули блеснуть своим знанием столицы:

      «Обратите внимание, любезная Мари: мы едем по улице Сен-Оноре, одной из длиннейших улиц Парижа. Вот мы сворачиваем на площадь Пик[44], где состоялись похороны Лепелетье. Теперь мы выезжаем на улицу Нёв-де-Пети-Шам, на которой обитают одни толстосумы… Вот этот особняк – бывшее обиталище министра Ролана. Теперь смотрите в обе стороны: справа вы видите знаменитый Пале-Рояль, ныне Дворец Равенства, а слева – Королевскую, ныне Национальную библиотеку. Как вам это нравится?»

      Мария рассеянно слушала попутчиков. На самом деле она не испытывала никакого восторга. Напротив, от всей этой мешанины улиц и нагромождения домов у неё зарябило в глазах и возникло головокружение. Она почувствовала огромную усталость и желание побыстрее добраться до постели.

      Перед площадью Побед экипаж свернул на улицу Нотр-Дам-де-Виктуар и въехал во двор Генерального бюро национальных перевозок, бывшей Службы королевских дилижансов. Ежедневно сюда прибывало до тридцати экипажей со всех концов страны: из Руана и Амьена, из Лилля и Валансьена, из Меца, Страсбурга, Лиона, Клермон-Феррана, Пуатье, Бордо и далёкой Тулузы. Громыхая колёсами, один за другим в ворота вваливались дилижансы и берлины; весело звеня колокольчиками подкатывали кабриолеты; въезжали charrettes и carrioles; поднимая облака пыли спешили пассажирские фургоны, телеги и тележки. Иной раз во дворе Генерального бюро показывался и жилистый мужичок, тянущий на себе кибитку на двух колёсах (chaise), в которой сидел какой-нибудь понтуазец или версалец. Почти весь общественный дорожный транспорт Франции съезжался сюда. Мы говорим «почти весь», потому что в отдалённых провинциях

44

Так в годы Революции называлась Вандомская площадь.