Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде. Борис Деревенский

обращалась так полная женщина, которая спит справа у окна.

      – Имя ничего не значит. Ты взгляни на её перчатки. Видишь? Она явная аристократка.

      – Ну и что? – возразил Одиль. – И среди аристократок бывают патриотки.

      Дарнувиль снисходительно похлопал друга по плечу:

      – Я давно подозревал, Жозеф, что все твои разговоры о патриотизме только для отвода глаз. На самом деле ты, как все, тянешься к титулу и состоянию.

      – Не мели чепуху! Много ты понимаешь в любви… Сколько женщин у тебя было? Одна, две, ни одной? А у меня их была сотня. Поэтому я знаю, что говорю. Вот, ты уставился на её перчатки, а главного не увидел. Ты заметил, что она едет одна? Без слуг, без сопровождающих. Разве это не свидетельствует о том, что она придерживается новых, передовых взглядов? И то, что она едет на праздник Федерации, тоже о мно…

      Одиль не договорил. Раздался ужасный скрежет, дилижанс дёрнулся и так сильно завалился на бок, что все, кто сидели на противоположной лавке, слетели со своих мест. На Марию упала Дофен, вдвоем они повалились на гражданку Прекорбен, прямо перед её лицом о стенку купе ударилась корзина, из которой посыпались на пол яблоки и груши. Движение прекратилось.

      – Какого дьявола? Что это такое? – простонал гражданин Дарнувиль, сидя верхом на Филиппе Дофене. – У нас отвалилось колесо?

      Крики ушибленных женщин заглушили его стон. Одиль первым открыл дверцу купе и спрыгнул на землю с большой высоты, следом из дилижанса выскочил и кондуктор. Дарнувиль, продолжая чертыхаться, тем не менее, помог дамам подняться на ноги. Наконец, после того как откинули лестницу, все пассажиры смогли выйти из купе и рассмотреть, что случилось с экипажем. Слава богу, колёса были целы, но заднее правое угодило в глубокую канаву, подступающую вплотную к тракту.

      Из-за угла дилижанса показался шатающийся из стороны в сторону кучер.

      – Как это могло случиться? – схватил его за грудки Одиль. – Почему ты съехал на обочину, безмозглый возница? Ты решил нас укокошить?

      – Да он просто дрыхнул, – подсказал Дарнувиль, вглядываясь в его заспанное лицо. – Добро ещё, попалась канава. А не то свалились бы в какой-нибудь овраг: костей бы тогда не собрали.

      – О, ничтожество! – воскликнул Одиль, тряся кучера. – Понимаешь ли ты, кого ты везёшь и по какому важному делу мы едем в Париж? Что же, прикажешь нам самим садиться на козлы вместо тебя?

      – Есть предложение получше, – вступился кондуктор: – я сяду рядом с ним и прослежу, чтобы подобного не повторилось. Не гневайтесь, граждане: кучер тоже человек, и ему, как всем людям, свойственно утомляться. Давайте лучше возьмёмся все вместе и вытолкаем экипаж из канавы.

      Кондуктор чувствовал свою меру ответственности за происшедшее. Ещё перед выездом из Эврё он пропустил с новым кучером по «сороковке» настоящей нормандской водки. Видимо, эта-то водка, и, вдобавок, палящее солнце над головой сделали своё коварное дело.

      – Всё равно, когда приедем в Париж, мы будем жаловаться вашему начальству, – проворчал Одиль, немного