Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде. Борис Деревенский

в Дрё, где друзья обещали устроить его на гончарную фабрику. Неизвестно, какую именно должность ему приготовили на фабрике; в приличном доме его не пустили бы дальше прихожей. Город Дрё лежал немного в стороне от дороги на Париж, и чтобы попасть в него, нужно было пересесть в Эврё в другой экипаж. Таким образом, и этот пассажир покидал дилижанс на полпути до столицы.

      Раскланявшись с Марией, спутники не преминули выяснить, куда она держит путь, и, узнав, что это Париж, тут же сообщили, что ей придётся провести в пути два дня и две ночи, и она прибудет на место не ранее как послезавтра к полудню. «Если всё сложится хорошо», – добавил зачем-то гражданин Жервилье.

      – Полно вам пугать девушку! – молвила полная дама в шляпе. – Это для вас, неисправимых домоседов, одна ночь в пути уже несчастье. А я постоянно езжу из Парижа в Кан и обратно, и настолько привыкла к дороге, что перестала её замечать. Подумаешь, две ночи… Бывают дороги и подлиннее, и ничего: едут себе и едут.

      Она подошла к Марии поближе, внимательно приглядываясь, и вдруг просияла лицом:

      – Послушайте, не вас ли я видела позавчера на Гран-Куре? Вы стояли вместе с бежавшими из Парижа представителями. С вами ещё была красивая рыжеволосая девушка в белом платье с длинным шарфом. Правда, это были вы?

      – Ну, и что с того? – сухо ответствовала Мария, отворачиваясь и немного отходя в сторону.

      Ещё вчера она бы радушно улыбнулась и завязала бы с незнакомкой оживлённую беседу. Но сегодня, когда она отправляется в Париж, у дверцы дилижанса, который повезёт её в логово анархистов, афишировать свою связь с бриссотинцами ей было совершенно не нужно. Напоминание о воскресном митинге и об участии в нём Марии пришлось весьма некстати.

      – Я даже вспоминаю, – добавила полная дама, – мне сказали о вас, что вы принадлежите к какому-то знатному семейству. Это правда?

      При последних словах все пассажиры повернули головы и воззрились на Марию с нескрываемым любопытством. Для них было приятной неожиданностью, что вместе с ними едет особа дворянского происхождения. Чувствуя на себе подобострастные взоры, Мария заметно сконфузилась:

      – Какое имеет значение, из какого я семейства? Все титулы отменены три года назад.

      – Прошу прощения, гражданка, – поклонилась полная дама, озаряя Марию приветливой улыбкой. – Позвольте представиться: Жанна Мария Прекорбен, в девичестве Леруа. Я приехала из Парижа навестить своих родственников в Кане и теперь еду обратно. Обычно я приезжаю вместе с мужем, но когда он занят делами, как теперь, то вдвоём с дочерью. Анриет! – обратилась она к шестилетней девочке, вертевшейся у ног пассажиров. – Иди, поздоровайся с тётей.

      Девочка подбежала к Марии и пожала её руку своими крошечными пухленькими ладошками. Это было чисто республиканское приветствие. «Правда, прелестный ребёнок?» – спросила довольная мать. «Да, забавный», – сдержанно кивнула Мария.

      Гражданка Прекорбен ожидала, что собеседница представится