Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде. Борис Деревенский

мой дорогой папá, поцелуйте за меня мою сестру и не забывайте меня.

9 июля. Корде

      По скрипучей деревянной лестнице Мария спустилась на нижний этаж и открыла маленькую дверцу, ведущую во внутренний дворик. В её планы входило удалиться этим запасным ходом, а не проходить по длинному коридору мимо покоев мадам Бретвиль. На ней было прогулочное платье из полосатого канифаса и жёлтая батистовая косынка, собранная у талии под пояс и завязанная на спине узлом. На руках белые перчатки, через локоть перекинута сафьяновая сумочка. Высокий нормандский чепец с длинными кружевными оборками, закрывающими лицо почти до половины, позволял узнать её только с очень близкого расстояния.

      Всё же незаметно уйти ей не удалось. На улице Сен-Жан, по выходе из дома её увидел соседский мальчишка, сын столяра Люнеля. Он спрыгнул с подоконника и громко заголосил: «Мари, Мари, куда ты идёшь? Ты идёшь рисовать?» – «Нет, Луи, я уезжаю», – ответила она с грустной улыбкой. «Уезжаешь?! – обеспокоился девятилетний подросток, почувствовав в её голосе трагическую нотку. – А когда вернёшься?» – «Через некоторое время…» Весёлость младшего Люнеля как рукой сняло. Дети подчас проницательнее взрослых; иногда кажется, что они обладают каким-то особым чутьём. Подчиняясь порыву, Луи подбежал к Марии и крепко обнял её за талию. Она и не ожидала, что этот маленький упрямец и задира, которого она вечно отчитывала за какие-нибудь безобразия, был так привязан к ней.

      – Ты что, Луи? Пусти меня, пусти!

      – Ты не вернёшься, ты не вернёшься… – всхлипывая, повторял он, не размыкая рук.

      В сердце Марии что-то ёкнуло:

      – С чего это ты взял, глупыш? Почему я не вернусь?

      – Не уезжай! – простонал он, едва сдерживая плач.

      Она мягко развела его руки, присела перед ним на корточки и ласково потрепала его рыжие кудри: «Не беспокойся обо мне, мой друг. Вот, возьми. Это тебе от меня на память». И протянула ему два альбома со своими рисунками. Глаза Люнеля засверкали: сколько раз он тщетно стучался в её комнату, чтобы посмотреть, как она рисует; сколько раз он догонял её на прогулках, когда она шла с альбомом и красками! А тут вдруг это доселе недоступное ему сокровище оказывается в его руках. Мальчик мигом забыл о своих страхах; он был счастлив.

      – Теперь мне пора, – сказала она. – Не провожай меня. Давай поцелуемся на прощание.

      Луи неловко чмокнул её в щеку, а она в ответ дотронулась губами до его чела. Вот и простились.

      Пошёл уже одиннадцатый час и следовало бы поторопиться на дилижанс. И всё же, отойдя на несколько шагов, Мария не удержалась, чтобы не обернуться и не спросить осчастливленного мальчишку, с увлечением листающего альбомы:

      – Скажи, Луи, ты будешь помнить меня?

      – Буду! – крикнул он, помахав ей рукой.

Из «Исторического эссе о Шарлотте Корде» Луи Дюбуа (1838 г.)

      Это было в конце июня 1793, когда я встретил мадемуазель Корде в Кане, у мсье Левека, президента директории департамента…