Письма с Первой мировой (1914–1917). Фридрих Краузе

нет! Глядя на них, хочется сделаться хирургом!

      В нашем саду до сих пор не был, нет времени.

      * Далее приписки на полях письма.

      Воронеж, 12-го сентября 1914 г.

      Шура! Что это такое? Я неспокоен, я не понимаю. Когда мне сегодня денщик сказал, что для меня имеются два письма, я так обрадовался, – думал, что и вчерашнее и сегодняшнее письмо получу сразу, что тревога моя напрасная. И что же? Два разных конверта с чужими почерками. Меня так и обдало холодом. Я даже не решился сразу открыть конверты.

      Шура! Дорогая Шура! Если завтра не будет от тебя письма, я пошлю тебе телеграмму с запросом. Что же это такое? Не верю, чтобы Шурочка могла меня на три дня оставить без всяких о себе сообщений в такое время, когда я должен знать каждую ее мысль и чувство, когда она томится, когда ей тяжело. Но, с другой стороны, не могу допустить, чтобы вина этому почта! Ведь сегодня я получил письмо Никол. Иван. Скворцова[87] от 10-го числа! Что это такое? Я сегодня дежурный. Когда как-то ко мне подошли и сообщили, что меня кто-то дожидается, я побледнел, ноги задрожали, я сам не знаю, что со мною сделалось. Шура, я так неспокоен. Почему ты мне не пишешь? Я теряюсь в догадках и ничего не понимаю. У меня нет других мыслей. Мне тяжело. Я хочу знать всё, я должен знать. Шура, дорогая, не заставь еще долго ждать. Хоть три слова. Вот и я тебе пишу во 2-м часу ночи, раньше не мог освободиться. Не читал даже еще письма. Другое от Александра] Акимовича Чахмахсазианца[88]. Милая, я жду, но я так не уверен теперь, что получу завтра. Милая, милая Шурочка, пиши!

      Ведь ты же получила все мои последние письма?

      Шура, я больше не могу ни о чем другом писать! Я жду, жду!

      Воронеж, 13-ю сентября 1914 г.

      Милая, милая Шурочка! Получил, наконец, твое столь нетерпеливо ожидаемое письмо от 10-го. И что же? Всё та же бесконечная грусть и тоска! Вот уже больше недели… Шура! Ты пишешь, что я тебя не понял, что я тебе даю советы напрасные и невыполнимые.

      А я, Шура, когда читал сегодня твое письмо, не соглашался почти ни с одним твоим доводом, ни с одной фразой. И я почувствовал, что не я тебя, а ты меня не поняла. Я почувствовал, что я был неправ, когда вообще высказывал мысли относительно твоего состояния, ведь ты сейчас в таком настроении, что не приемлешь ничего. Скоро ты отречешься от многого, что сегодня написала. Ты тогда поймешь, что такие слова, как «изгой, обязательство, небрежность» не нужны, неверны. Но я не буду спорить, я не хочу, не могу спорить! Сейчас время еще не поспело, сейчас всего этого не надо.

      Я ведь помню часы смятения души твоей, когда все мои слова не доходили до тебя. Лучшим целителем было время. У тебя сильная натура, и ты справишься и с настоящим своим горем. Так хочется тебе помочь, поэтому и невольные бесплодные попытки убедить, уговорить. Шура, я не буду. Я буду терпеливо ждать, когда буря в твоей душе уляжется сама собой. Только дай мне возможность быть с тобой в каждый момент, в каждое из движений твоего чувства, твоей мысли. Не уничтожай письма ко мне, не отказывайся от того, что написала, и никогда не

87

Николай Иванович Скворцов, врач-ассистент Морозовской больницы.

88

А. А. Чахмахсазианц, любимый и авторитетный наставник Фр. Оск., студентом жил в семье Краузе.