Будь Жегорт. Ирена Доускова

раз он еще маленький, а я бы поехала вместе с ними. Но они не захотели меня взять.

      Хорошего в этом было только то, что в пятницу можно было пропустить школу – по семейным обстоятельствам. То есть я думала, что это будет хорошо, а было плохо, потому что все испортили эти ужасные похороны.

      В Закопах умерла одна старая женщина, и именно в пятницу ее хоронили. Это были старые, настоящие похороны, когда погребальное шествие идет прямо до кладбища. Если бы кремация, то это не страшно, это делают в Праге или в Бероуне и в Закопах тоже прямо на кладбище, так что ничего не видно, если не идти туда специально. А во время шествия идут музыканты и играют страшную грустную музыку, за ними едет машина с гробом, следом идет много народу, и все это очень медленно, долго и невозможно выдержать.

      Я этого ужасно боюсь, особенно музыки, которую слышно совершенно везде и от нее никуда не спрятаться. Я всегда забираюсь под стол, чтобы ничего не видеть, и затыкаю уши ватой, но это совсем не помогает, потому что они проходят как раз под окнами и идут так долго, что я все равно не выдерживаю и сбегáю в туалет или еще куда-нибудь.

      Дедушка с бабушкой живут в последнем доме на краю деревни, за ним уже только дорога к костелу с кладбищем. В Закопах помимо обычных домов есть еще пять многоквартирных, городской совет и дом культуры, как в городе, только поменьше. У дедушки с бабушкой никогда не было своего дома с курами и прочим, потому что дедушка был директором и всегда жил в школе, а когда он ушел на пенсию, как раз достроили те многоквартирные дома, и он туда переехал. У дедушки есть своя маленькая комнатка, а у бабушки спальня, где дедушке нельзя спать, потому что он храпит, и еще у них есть одна большая комната, которую бабушка называет столовой.

      В столовой стоит красивая старая мебель, огромная и с резьбой. Там негде развернуться, зато хорошо прятаться, например под тем круглым столом с одной ногой и с длинной скатертью, куда я забралась во время похорон или когда в Закопы приехали русские[18]. Но тогда я была еще маленькая.

      Меня бы, наверное, все равно там нашли, если бы захотели, да и от похорон это не очень помогает, но пока что у меня нет ничего лучше. Может, я могла бы убежать на Модру Гору или на Бржизов, это два закопских холма с лесами, или на Скалы – это настоящие скалы с пещерами, и там-то, наверное, не слышно музыки, но бабушка меня одну туда не пустила бы.

      Вот дедушка не боится похорон, никуда не прячется и даже ходит туда произносить речи, потому что никто другой в Закопах не умеет это делать так хорошо. Дедушка вообще храбрый. Ему не страшно ни в лесу, ни на кладбище, он не боится ни хулиганов, ни скелетов с чертями. В Закопах все его знают, и ему все время приходится куда-то ходить и что-то делать, потому что от него все время кому-нибудь что-нибудь нужно. Бабушка сердится, что он мало бывает дома, что он добр к чужим людям и что ничего за это не получает.

      Бабушка все время дома, но она не читает и даже не рисует плакаты, как дедушка, а в основном готовит или печет. Она почти совсем не выходит на улицу, даже в магазин. Всегда

18

21 августа 1968 года произошло вторжение пяти армий Варшавского договора в Чехословакию, оно было реакцией на либеральные реформы в стране, известные как Пражская весна. Наиболее крупный контингент войск был выделен от СССР. За весь период оккупации 1968 года погибло 137 мирных жителей и около 500 были тяжело ранены. Войска СССР оставались в Чехословакии до 1991 года.