Смерть этажом ниже. Кир Булычев

сорвали походя, вызвала в Шубине раздражение. Он вспомнил о Борисе и ощутил сочувствие к химзаводу.

      Солнце блеснуло сквозь сизые облака, и сразу же его закрыла туча. Пошел холодный дождь. Очередь покорно мокла, накрывшись зонтиками. Шубину показалось, что дождь воняет, и он пожалел, что не взял зонтика.

      Николайчик пришел в два. Он долго снимал пальто, складывал зонтик.

      – Вы хорошо отдохнули? – спросил он.

      – Спасибо.

      – Я забыл провентилировать с вами вопрос питания, – сказал он. – На Луначарского есть приличная диетическая столовая. Но туда надо ходить до часу или после трех, потому что днем там много посетителей.

      Он был очень тоскливым человеком, под стать погоде. Прошел в комнату, уселся за письменный стол, разложил на нем мятую бумажку, ту же, что пытался зачитывать утром в машине.

      – Сейчас мы с вами направляемся на прием к товарищу Силантьеву. Будет чай.

      – С колбасой по талонам? – спросил Шубин.

      У него разболелась голова, не привык к здешним миазмам.

      – Ценю юмор столичного жителя, – сказал Николайчик. – Однако снабжение по талонам для нас, провинциалов, имеет свои преимущества, так как вводит социальную справедливость. Этим ликвидированы очереди за дефицитом. Если же вы намерены шутить на эту тему у товарища Силантьева, я бы не советовал, потому что он не разделит вашего юмора. Снабжение нашего города представляет большие трудности, и товарищ Силаньтьев на своем посту сделал немало для улучшения быта наших граждан.

      Произнеся такой монолог, Николайчик выдохнул с шумом воздух и уставился в окно. Шубину показалось, что его выключили.

      Без стука вошла Эля. В той же кепке и кожанной куртке.

      – Федор Семеныч, – обратился она к Николайчику. – Вам еще на «Французскую коммуну» надо успеть. Забыли, что ли?

      – Да, – проснулся Николайчик. – И в самом деле забыл.

      Он смущенно улыбнулся, и Шубин подумал, что он бывает обыкновенным и даже добрым. Николайчик долго одевался, почему-то стал открывать зонтик в крошечной прихожей, не смог пройти с ним в дверь и снова закрыл его.

      Эля стояла посреди комнаты, оглядывая номер с любопытством, словно пришла к Шубину домой и хочет понять, как живет знаменитый корреспондент-международник.

      – Вы машинку пишущую всегда с собой возите? – спросила она.

      – Всегда.

      – Чтобы когда мысль придет, ее сразу схватить, да?

      – Примерно.

      Николайчик захлопнул за собой дверь и громко затопал по коридору.

      – Мне пора, – сообщила Эля, не трогаясь с места.

      – Скажите, Эля, он всегда такой или бывает другой?

      – Он вполне приличный, – сказала Эля. – Только запуганный. Его из гороно выгнали, за прогрессивность. С тех пор он боится. Я думала, что когда он квартиры дождется, перестанет боятся. А он уже привык.

      Эля засмеялась.

      Дверь открылась, Николайчик сунул голову внутрь. Шляпа задела за край двери и упала. Николайчик присел на корточки