Девочка, которая лгала. Марина Серова

дама польщенно улыбнулась:

      – Благодарю вас, Женя. Не все согласятся с вами, – и дама бросила колючий взгляд на мужа.

      Сташевич собрался что-то сказать, но супруга его опередила:

      – Ах да, вас ведь ждут дела! Думаю, в кабинете вам будет удобно. Я провожу, – и Маргарита Максимовна зацокала каблучками по маслянисто блестевшему паркету.

      Нам с адвокатом ничего не оставалось, как последовать за хозяйкой дома.

      У дверей кабинета Сташевич все-таки решил перехватить инициативу:

      – Марго, нам с Евгенией нужно поговорить. Без свидетелей.

      Хозяйка обиженно поджала губы и скомкала жабо сиреневой блузки:

      – Я, кажется, никому не мешаю, Иосиф…

      Обернувшись ко мне, Маргарита Максимовна вздохнула:

      – Бедная Лизонька, мы так ее любили… но после гибели Лёни она так и не смогла оправиться…

      Я сделала непроницаемое лицо. Понятия не имею, кто такая Лизонька. Не говоря уже про Лёню.

      Маргарита Максимовна прикрыла рот узкой ладонью, довольно неправдоподобно изобразив испуг:

      – Ох, простите, я, кажется, вмешиваюсь не в свое дело…

      Я обратила внимание, что руки хозяйки изуродованы артритом, а кольца на пальцах обошлись Сташевичу в небольшое состояние.

      С ангельским терпением адвокат выпроводил супругу, закрыл за ее узкой спиной тяжелые дубовые двери и прислонился к створке с видимым облегчением на лице.

      Я уселась в кресло для посетителей и сделала вид, что разглядываю коллекцию гравюр на стенах кабинета. Чужие семейные проблемы меня волнуют мало – до тех пор, пока речь не заходит о работе.

      – Вы должны извинить Маргариту, Евгения, – обратился ко мне юрист. – С тех пор как она была вынуждена уйти на покой, Марго чувствует себя несчастной. Артрит лишил ее всего – любящих учеников, аплодисментов, ощущения своей нужности…

      Я терпеливо ждала, пока Сташевич выговорится.

      Наконец пожилой юрист тяжело опустился в массивное кожаное кресло у дубового стола. Оказавшись в привычной обстановке, Сташевич подобрался, принял деловой вид и словно бы даже слегка помолодел.

      Да, ему на пенсию точно рановато.

      Юрист нацепил на нос очки в золотой оправе, выдвинул ящик стола, вынул пакет из белоснежной бумаги, достал из него и выложил на стол несколько рукописных листков.

      – Вот, собственно, причина, по которой я был вынужден потревожить ваш покой, – с некоторым пафосом произнес Сташевич.

      – Ага, это и есть работа на усопшего клиента? – деловито осведомилась я.

      Не люблю терять время даром, а Сташевич всегда был склонен к театральным эффектам, долгим паузам и прочему. Хотя это только декорации – на самом деле он вполне деловой дядька…

      Юрист на мгновение сбился – я, как всегда, собиралась сломать предложенный сценарий, – но тут же взял себя в руки и продолжил:

      – Это завещание ныне покойной дамы, отмечу, весьма состоятельной. Некогда она проживала в Тарасове – отсюда наше близкое с ней