Я не умею плакать. Александр Гутин

раз в месяц, ради всех святых, продолжай в том же духе. А вот если хочешь идти в ногу со временем и быть женщиной прогрессивной, то соглашайся, Клава дорогая, и не гунди.

      Короче, через неделю уговорил.

      Стали думать, кого на свинг приглашать. Зеленецкие не подходят, пожилые больно и потасканные. Степановы тоже, не поймут ввиду пролетарского происхождения и отсутствия высшего образования. Куперманы могли бы, да только они на лето в Кимры уехали, Юлдусовы вроде ничего, но Клаве их глава семейства не по вкусу, уж больно волосат. Иванченко я сам отверг, потому что женская половина у них малопрезентабельна. А я еще начинающий и не такой современный, чтобы свинговать со всеми подряд.

      Одним словом, среди знакомых никого подходящего не нашлось.

      Три дня голову ломали. И тут пришла ко мне шальная мысль дать объявление в газете.

      Позвонил и дал, так, мол, и так. Немного молодая интересная пара из мужчины и женщины познакомится для свинга и последующей дружбы с аналогичной парой. Звонить после обеда. И телефон.

      На следующий день стали звонить.

      Сначала позвонил некто, представившийся Николаем Панкратьевичем, и полчаса рассказывал о том, что для выращивания свиней пара не обязательна, что он вполне справляется один и может продать нам свинку-другую. Напрасно я ему объяснял, что имели мы в виду несколько другое, пришлось пообещать перезвонить на следующей неделе, только после этого он положил трубку.

      Следующий звонок был более удачным. Пара, примерно наши ровесники, люди, судя по всему, образованные и потому интеллигентные и прогрессивные.

      Договорились на завтрашний вечер.

      Ну, Клава моя к парикмахеру сходила, белье сатиновое надела, между прочим, новое. Я тоже причесался и на брюках стрелочки отгладил. Сидим, ждем.

      Наконец приходят. Он лысоватый такой и худющий, представился Петром Людвиговичем. Она брюнеточка, тоже худая как жердь, под стать мужу, зовут Нина Павловна. Разулись, прошли в комнату, на диван сели, сидят, с нами знакомятся.

      Петр Людвигович сразу заявил, чтобы Клавдия его Петей звала. Нина его в бок локтем двинула и покраснела отчего-то. Он на нее покосился и тоже покраснел. Клавдия моя, смотрю, тоже пунцовая на кресле сидит.

      – Это у нас, – говорю, – так ничего и не получится. Что ж вы все краснеете, как на приеме у уролога? Мы тут свингом собрались заниматься или на профсоюзное собрание?

      – Точно, – откликается Людвигович. – Надо бы как-то разрядить обстановку. Давайте-ка все разденемся хотя бы до исподнего, чтобы как-то друг к дружке привыкнуть.

      Клавка моя краснеть перестала и заявляет:

      – Это как это раздеться? Так сразу, что ли? Да я даже перед собственным мужем раздеваюсь в полумраке, а тут, можно сказать, чужие люди и электрическое освещение, я так не могу и на обнажение никак не согласна.

      А Нина в такт ее словам головой кивает и краснеть ни на минуту не перестает.

      – Ладно, – отвечаю, – электроосвещение – дело поправимое.

      Подхожу и свет выключаю. А для убедительности