Разрешите влюбиться. Лена Сокол

– вопреки мольбам внутреннего голоса и здравому смыслу – поддалась на уговоры Гая. А еще, чего уж там, так захотелось позлить Лидку, которая чуть не лопнула, увидев меня рядом с ним.

      Гай не проиграет! Он крепкий, а какие у него мускулы! И весь он такой… Я чуть сознание не потеряла, когда он скинул рубашку и небрежно набросил на меня. Принялась болтать что попало, опьяненная его запахом, и пялилась как завороженная на голый торс.

      Слишком красивый и мощный. Я была не в силах отвести взгляд. Когда его губы, чувственные и мягкие, расплывались в торжествующей ухмылке, он был неотразим. И становилось понятно, как у него получалось подчинять себе девиц. И меня в два счета очаровал, чего уж тут!

      А когда пришлось взобраться на его широкие плечи, я, сведенная с ума его парфюмом и запахом терпкого мужского пота, медленно погрузилась в безумие – трогала дрожащими руками его волосы и шею. Нагло и беспардонно пользовалась тем, что нужно было ухватиться за него покрепче. И, кажется, совершенно потеряла голову.

      – Поехали! – раздался голос Дэна.

      – Раз! – начала дружно отсчитывать толпа.

      – Мамочки! – пискнула я.

      Гай опустился на корточки и встал так легко, словно я ничегошеньки не весила. Только его мышцы напряглись, туго перекатываясь под кожей.

      – Два!

      Кирилл покраснел, распрямляя ноги, но все-таки поднял девушку.

      – Три!

      Я опускалась и поднималась вместе с Гаем, ощущая каждой клеточкой его движение, слушая сквозь свист и крики окруживших нас людей его дыхание. Что будет, когда все это закончится?

      – Двадцать!

      Я закрыла глаза, погружаясь в его мускусный запах и наслаждаясь ощущением его близости.

      – Сорок!

      Рома покачнулся, но все-таки удержал равновесие. Его руки едва ощутимо задрожали, дыхание стало прерывистым. Ему было трудно, но я никак не могла ему помочь. Его соперник приседал все медленнее и разгибался уже с трудом.

      – Пятьдесят!

      Почти касаясь носом мягких волос Романа, я прошептала:

      – Не сдавайся!

      – И не думал, – соврал он, сильнее впиваясь в мои ноги пальцами.

      – Пятьдесят пять!

      Я чувствовала, как мышцы Гая налились железом – они почти звенели, как струны. Я закусила губы, словно это могло ему помочь, а мое тело тем временем прошивали яркие молнии.

      – Шестьдесят!

      С замиранием сердца я вслушивалась в хриплое дыхание Ромы и не знала, как реагировать на охватившие меня вдруг чувства. Я словно ощутила его пробуждение: из-под маски холеного красавца вырвалось что-то дикое, неукротимое, настоящее, живое.

      – Шестьдесят пять!

      Во рту у меня пересохло, голова кружилась, пальцы покалывало от прикосновений к его коже.

      – Все! – Чей-то радостный возглас вернул меня к реальности. – Победа!

      Противник был повержен! Только убедившись, что Кирилл стоит на четвереньках, тяжело дыша, а его напарница уже прогуливается рядом, Рома остановился. С его губ сорвался длинный стон – не то рык раненого зверя,