Билет в никуда. Сергей Гончаров

Мишастиком. Толстое пузо курганом застыло над телом. Полы пиджака разметались, открыв взору потные подмышки. – Как я устал! Бог ты мой! – пробормотал он. – Еле успел. Ф-у-у-у-у-х!

      Поглядев на вспотевшего Эдуарда Эдуардовича, Иосиф вспомнил, что ему собственно тоже далеко не холодно. Он немного расстегнул молнию на олимпийке. Полностью не мог – под ней ничего нет. Единственную майку, которую брал в поездку к брату, растерзала его собака. Другую Иосиф попросить постеснялся. Да и не подошла бы на его спортивное тело майка маленького, пузатого как бочка, брата.

      Альпинист поглядел на Яну. Попутчица не отрывала взгляда от узкого прохода между коек. Иосиф повернулся. К ним в отсек пробирался маленького роста щупленький мужичок в толстых роговых очках и заношенном коричневом костюме, из-под которого выглядывала такая же древняя коричневая рубашка. На ногах потрепанные кроссовки. Перед собой мужичок нес тощую спортивную сумку. Его точный возраст никому из пассажиров определить не удалось. Мужичку могло быть, как тридцать пять, так и все пятьдесят. Шрам на нижней губе делал его похожим на тихого, но невероятно опасного преступника. Как Чикатило.

      Мужчина подошел к последнему четырехместному отсеку, сверился с билетом.

      – Вы заняли мое место, – ворчливо произнес он, уставившись на Эдуарда Эдуардовича.

      – Подожди, – тронул его за рукав Иосиф. – Человек запыхался. Устал. Хочешь, присаживайся, – поднялся, уступая сиденье.

      Мужчина поглядел на Иосифа мутными, словно две лужи, глазами.

      – Я не хочу присаживаться сюда, – взвизгнул он. – Я собираюсь сесть на место, которое купил!

      Мишастик оторвался от книги и свесился посмотреть на нового попутчика.

      – Сейчас, сейчас, – пробормотал Эдуард Эдуардович.

      – Ты не можешь пока здесь посидеть? Освободят тебе твое место, – альпинист попытался урезонить спутника.

      – Я сказал, что буду сидеть на том месте, которое купил! – он так хлопнул по столику ладонью с зажатым в ней билетом, что стекло вагона содрогнулось. Когда убрал руку, Иосиф с Яной прочли на билете фамилию – Каннибалов.

      – Встаю-встаю, – Эдуард Эдуардович тяжело поднялся, подобрал сумку. Белки его глаз резко контрастировали с красным, как Кремлевская стена, лицом.

      Стоило Эдуарду Эдуардовичу встать с койки, Каннибалов сразу схватил билет и забился в угол, к самому окну. Сумку поставил под ноги, словно там пара слитков золота и несколько пачек с крупными купюрами.

      Мишастик вернулся к чтению книги, а Иосиф сел на место.

      – Чокнутый, – прошептала поэтесса.

      – Точнее и не скажешь, – кивнул Иосиф.

      Эдуард Эдуардович с минуту потоптался на месте. Закинул сумку на третью полку, стал одной ногой на столик, заскрипевший от такого веса. Кряхтя, будто стокилограммовую штангу поднимал, с огромным трудом забрался на купленное место.

      – Поезд отправляется, – донесся из прохода голос проводницы Юлии. – Просьба