Билет в никуда. Сергей Гончаров

Носильщик что-то буркнул и поплелся следом.

      Возле крайнего тамбура дожидалась пассажиров слегка полная, молодая проводница, с копной рыжих волос. Униформа на ней смотрелась убого, словно с чужого плеча.

      «Как клоуна одели», – улыбнулась Яна собственным мыслям.

      – Здравствуйте, – улыбнулась в ответ проводница. – Документы? – протянула руку.

      Яна замерла и, прищурившись, пристально посмотрела на рыжеволосую. По мнению поэтессы, документы должны проверять как-нибудь потом, но точно не перед вагоном, на тридцатипятиградусной жаре.

      – А что, – поинтересовалась Яна, читая бейдж рыжеволосой. – Юлия, позже этого сделать нельзя?

      Проводница осмотрела пассажирку в вызывающей одежде, предчувствуя проблемы. Обязательно кто-нибудь выпьет, возомнит себя ловеласом, начнёт к ней приставать, она поднимет крик…

      – Проверка документов производится при посадке, – ответила она.

      Яна глубоко вдохнула, мол, что взять с этих провинциалов, и полезла в сумочку за паспортом.

      Отвращение, которое вызывал поезд, стократно усилилось, после того как Яна поняла всю убогость Ростовского вокзала. Состав стоял на первом пути, и перрон находился почти на уровне колес. Яне пришлось на каблуках взбираться по узкой и неудобной лесенке, чувствуя себя неповоротливой коровой, за которой наблюдает каждый мужчина в пределах видимости. Затем узкий проход, копошащиеся в нем люди, рядом с которыми приходилось протискиваться, касаться, извиняться… Яну передернуло от одной мысли, что придется здесь ехать восемнадцать часов. Она закрыла глаза, три раза глубоко вдохнула-выдохнула и отправилась искать тридцать восьмое место. Верхняя плацкартная боковушка возле туалета – что может быть хуже? Но Яна легко отнеслась к этому. Все равно ее в вагоне практически не будет. Чуточку посидит, посмотрит на ненавистный жаркий город, да направится в ресторан. Носильщик загрузил красный чемодан на третью полку.

      – Тысяча, – вырвалась у него сумма, которую сам не ожидал.

      Поэтесса заплатила в полтора раза больше. Рабочий вокзала поспешно скрылся, ошарашенный собственной наглостью.

      Напротив, в отсеке из четырех коек, прощались в усмерть пьяные мужики неприятного вида.

      – Помню, помню, я всегда все помню, никогда не забывал, – бормотал один из них, в красной кофте, с клиновидной бородкой и забранными в хвост черными волосами. На его левой руке остались лишь огрызки от мизинца и безымянного пальцев. – Как только приеду, сразу «кину на мыло».

      – Тогда мы пошли, – сказал один из приятелей.

      – Вино оставьте, – попросил тот, который в красной кофте. – Вы тут сейчас все равно выйдете, еще возьмете…

      Один из собутыльников протянул ему недавно початую бутылку дешевого пойла. По очереди они пожали на прощание руку пассажиру в красной кофте. Пожелали хорошего пути таким тоном, каким и смерти не желают. Пошатываясь, направились